Чем больше узнаешь Коста, тем яснее он представляется человеком из будущего, посланцем с миссией спасительного характера. Отсюда – эталонность, кодексовая четкость его нравственных принципов, которые не были поколеблены ни громкой славой со всенародной любовью, ни лишениями, способными подточить даже самую страстную веру.
Поэтому сегодня, в эту эпоху осетинского безвременья, общаясь с Коста, первое чувство, которое испытываешь, это чувство неловкости перед ним, чувство, близкое к стыду. Словно ты вошел в храм в непотребном виде или осквернил святилище нечистым приношением.
Уверен, однако, что сходное чувство испытывают многие, листая страницы Коста, потому что только он один в нашей национальной истории так жертвенно служил своему народу.
Перед Коста должна смущаться вся осетинская интеллигенция, удовлетворяющаяся такой малостью, как трибунная слава, столь невдохновенно работающая на поле, которое Коста засеял отборнейшими семенами.
Перед Коста должна смущаться и та, наиболее деятельная часть нации, которая задачу выживания, уже который раз поставленную перед нами Обстоятельствами, усвоила как разрешение вредить собственному народу.
Перед Коста должны смущаться судьи, ученые, преподаватели, врачи, стражи порядка, люди искусства, которые живут так, словно это последний день.
Перед Коста должен смущаться каждый, в ком течет хоть капля одной с Коста крови, ибо мы грешны перед его безгрешностью, испачканы перед его чистотой, самовлюбленны перед его самоотвержением и мало верны его заветам.
Да и может ли быть иначе, если Коста евангельски всевременен и емок? Если он, поэтически выразительный, одновременно и философски глубок? Если без Коста, Учителя и Судии, осетинская нация уже не представляет себя? Если он неотлучно с нами и если мы с ним?
Если мы помним Коста…
