Присутствие,
Великое Присутствие наполняет природу.
Н.К. Рерих
1. Напряженные искания чего-то исключительно важного составляют потаенную суть человеческой жизни. Человеческая жизнь должна бы венчаться открытием тайны, лежащей в ее основе, тайны того, что единит человека с бесконечным. До недавнего времени изыскания в этой области шли по линии религии, сегодня многие ищут и находят в искусстве, в науке, в философии.
Л.В Шапошникова пишет1 о том, что наука сейчас различает три уровня религиозности. Во-первых, это изначальная религиозность, так называемая духовность. Это та энергетическая подоснова бытия, одевающая человеческое «я», под которой чистый дух. Это ткань, соединяющая каждого со всеми и с Высшим. По ее нитям идет информация о том, что было, есть и будет в Космосе. Человек даже не знает, какое богатство он несет в себе. Естественная религиозность неистребима, неподвластна воле, попытки подавить ее приводят к взрывам. На ее основе возникают различные учения, которые, конкретизируя ее, неизбежно сужают. Зато они помогают осознать свою связь с Высшим, обучают внутренней работе разум и душу. Все основатели великих Учений решали одну задачу: помочь человеку очистить душу и возвысить мышление, чтобы открыться для веяния духа, для нормального проявления изначальной религиозности. Все Учения рано или поздно порождают третий разряд религиозности, когда на их основе возникают конфессии – объединения жрецов и паствы вокруг каких-то отдельных положений Учения, которые превращаются в догматы. Конфессиональное сознание оторвано от Высшего и полностью погружено в чисто земные, материальные дела.
2. В древнем мире, за исключением открытого всем народного культа, состоящего из экзотерических церемоний у каждого народа был свой тайный, эзотерический культ, известный как Мистерии. Древнейшие Мистерии посвящались Великой Матери. В Мистериях сокровенное в природе и человеке раскрывалось и объяснялось немногим избранным, духовно созревшим, которые посвящались в эти
r`hmqrb` воздействием Святого Духа. Широким массам, не готовым для восприятия благодати незримого, истина являлась под покровом мифов, сказок, баснословных историй, которые на почве житейских суеверий организовывались в пустой ритуал, обрядность, внешне напоминающую церемониал Мистерий.
Божественное, потаенное, внутреннее в земной сфере выявляется через человека, через его мысли, чувства и дела. Собственно, сама наша эра началась тогда, когда эволюция потребовала более полного выявления внутренней сути жизни в повседневности, но институт Мистерий для этого не годился – из-за своей закрытости. Поэтому фокус приложения эволюционных энергий был перенесен в народные толщи. Это привело к деградации Мистерий. На Востоке главными проводниками новой волны духовной энергии стали Будда, Конфуций и Лао-Цзы, на Западе – Платон и Христос. А Христос пришел исполнить древнюю сокровенную мудрость «язычников», придав ей новое звучание и жизненно реализовав ее правду. Преображением, смертью на кресте и последующим воскресением Иисус показал применимость эзотерических Учений. Осуществив своим подвигом великое таинство Мистерий, таинство победы духа, открыто, перед лицом народа, Христос показал, что сама уже повседневная жизнь человека является духовной Мистерией, что высшие достижения духа доступны каждому человеку, ибо естественны, и путь к ним прост и прям.
Церковь первых христиан сохраняла заветы Христа в чистоте около 250 лет. Первые христиане были представителями многочисленных мистических сект, возникших на руинах Мистерий, их объединяло три принципа: 1) все сущее существует вследствие глубоких естественных причин; 2) добродетель получает свою награду, а порок – наказание: 3) состояние человека в этом мире есть состояние ученика, проходящего испытание. Но первыми христианами стали назареи, или эбиониты, или ессеи. Сам Христос был назареем – это секта, отколовшаяся от ессеев, которые испытали сильное влияние буддистских миссионеров, некогда поселившихся на берегах Мертвого Моря. Вера первых христиан была живым отрицанием иудаизма, в среде которого они находились. Термин «идолопоклонство» имеет христианское происхождение. Так первые христиане называли иудеев и представителей других экзотерических культов, использовавших синагоги, храмы, статуи и изображения, ибо сами они ничего этого не имели, питая к внешним проявлениям религиозности глубокое отвращение. Один из них, Минуций Феликс, cnbnphk римлянам в III веке: «Вы воображаете, что мы скрываем то, чему мы поклоняемся, потому что у нас нет ни храмов, ни алтарей? Но какой же образ Бога должны мы превозносить, если человек сам является Божественным образом? Какой храм мы можем построить для Божества, если вселенная, которая есть Его творение, едва ли вместит Его? Как мы можем возвести на престол силу такого всемогущества в отдельном строении? Не лучше ли посвятить Божеству храм в нашем сердце, и нашем духе?”2 Христиане этого типа соблюдали заповедь своего Учителя – не молиться в храмах и синагогах, как это делают лицемеры. Они помнили наставление Павла: человек есть единственный Храм Божий, в котором обитает Святой Дух.
По мере того, как христианство становилось все более популярным, оно мельчало, элементы тайной доктрины подменялись в нем привычными для толп фрагментами экзотерических религий. Равноапостольный император Константин, православный святой, который утопил свою жену в кипятке, зарезал своего маленького племянника, убил собственной благочестивой рукой двух зятьев, убил своего сына Криспа, обескровил до смерти несколько мужчин и женщин, задушил в колодце старого монаха, объявляет христианство государственной религией. Устанавливаются молитвы, догмы и ритуалы новой религии – искаженные копии чистого язычества, сделанные, с одной стороны, евреями за века их странствий, с другой – добавленные гностиками, неоплатониками и жрецами Мистерий, примкнувшими к новой вере. Христиане, постепенно отказавшись от последних проблесков мудрости мистерий, фактически стали эллино-иудейскими язычниками без, однако, неоплатонической философии. Их вера оформилась в лишенную духа истины смесь неясных догматов, в механическую систему символов и отзвуков Божественных Откровений прошлого. Устав от напрасных попыток нащупать единую основу сектантских догм разных оттенков, не будучи в состоянии по достоинству оценить наследие Мистерий, основанных на естественной религиозности и возвышенной философии, христианский мир подчинился грубой силе Константиновой Церкви. Задачей христиан теперь стало скрыть свое происхождение. все свои усилия богословы тратили на уничтожение гнезда, их породившего. Лишенное живого Христова духа, поверхностно сведенное и внешне красиво аранжированное меркнущим гением Эллады учение обернулось долгой агонией греческой мысли, давшей некогда Пифагора, Сократа, Платона.
3. Когда для Руси пришла пора приступить к проявлению и
opnp`anrje своего потенциала, она в поисках подходящей методики обратилась к византизму. Инстинкт красоты заставил остановить свой выбор на византизме из-за красоты богослужения и всей обстановки храма св. Софии. Именно красота явилась удостоверением того, что эта вера угодна Богу. Из самого Евангелия Россия безошибочно выбрала его суть – весть о победе над смертью, о воскресении Христа. «Можно сказать, Россия находит слишком реальным и грубым саму земную жизнь Спасителя, она слушает полуоткрытым ухом Его поучения, притчи, заветы, – пишет В.В. Розанов. – Все это она помнит, но умом на этом не останавливается. Но вот Спаситель близится к кресту: Россия страшно настораживается, ухо все открыто, сердце бьется. Христос умер – Россия в смятении! Для нее это – не история, а как бы наличный сейчас факт. Она прошла со Христом всю невыразимую муку Голгофы.»3 Недаром любимый праздник русских – это Пасха. День недели, следующий за субботой, русские назвали «воскресение». Но не очень счастлив оказался Христос в русской церкви: хвала и поклонение удалили Его от народа, хотя здоровый русский народный дух инстинктивно и воспринял многое от живого Христа.
Потаенная жизнь русского духа всегда была очень интенсивной, это мистически одаренный народ. По своей близости к Востоку Россия всегда имела богатый и разнообразный опыт тайнознания. В самых глубоких народных недрах были распространены и практиковались как белая, так и черная магии. Русские никогда не любили внешней регламентации, не желая ограничивать вольные порывы внутренней своей жизни, столь ими ценимые и уважаемые. Отсюда их стихийность, анархизм, нигилизм, в котором Вяч. Иванов видит следствие глубокой причины: «Полунадменного, полубуддийского убеждения нашего в несущественности и неважности всего, что не прямо дается как безусловное, а является чем-то опосредствованным, – и великой неподкупности нашего духа. Истинный русский нигилизм охотно покорствует, чтобы послушанием, только пассивным, отрицать внутреннюю ценность повеления».4 Русская душа – это целый космос, во вселенской полноте, богатстве и многообразии она имеет в себе и возражения против основной своей направленности. Есть в ней и почва для формализма и обрядоверия, на которой пышно разрослось православие.
Черствость византийского устава умирялась старческим тяготением к теплу, уюту, быту. Греческая церковь давно уже установила перемирие со злом, угнездившимся в земной жизни.
Bmexmee благочестие совместилось в ней с глубоким нравственным безразличием, вылившимся в целое мировоззрение, определившее ее жалкое положение служанки сильных мира сего. Знаменательно, что русские с самого начала делали то, что не требовала от них эта церковь, но что ждал от них Христос. Вспомним бесцельную, с точки зрения утверждения веры, смерть Бориса и Глеба, первых русских святых, добровольной смертью «Христа ради» отвергшие тот самый мир зла, с которым церковь примирилась.
4. Мать-природа учит нас по принципу: «Делай, как Я». Для того, чтобы ее уроки были внятны, она являет нам образцы для подражания. Сильным человеком языческой Руси был богатырь, но с крещением русских совершенно другой тип начинает привлекать внимание современников. Это – подвижник, воин, посвятивший себя уже внутренним битвам, боям с мировым злом, борьбе за утверждение в этом мире духовных ценностей Нового Мира. Важнейшим признаком русской культуры, обусловившим ее оригинальность, стала особая духовная напряженность подвигов русских святых, питавшаяся упованием на иной мир, на его поддержку, на энергетическое прорастание этого иного мира сквозь материально-предметное. Отсюда и складывающаяся уже с ХI века в русском самосознании направленность на святость, где 1) возвращение к изначальной чистоте, целостности, «светолучистости» есть цель; 2) выход из-под власти земного начала всего сущего, земли и человека есть задача; 3) страстное упование на то, что это святое состояние может быть достигнуто в повседневности есть руководство к действию.5
Проработка и конкретизация этого внутреннего опыта русской душой привела к возникновению в ней образа Нового Мира – Святой Руси. Это особого рода живая действительность таинственных и невидимых сфер, достигаемых особым подвигом, священное сердце родной земли, заветная Страна Света, чудные граждане которой – угодники и святые выходят к народу, чтобы вести туда, к себе «силой никого не насилующей, властью никого не принуждающей». Вот как думал А. Карамазов о своем старце: «Он свят, в его сердце тайна обновления для всех, та мощь, которая установит, наконец, правду на земле, и будут все святы, и будут любить друг друга, и не будет ни богатых, ни бедных, ни возвышающихся, ни униженных, а будут все, как дети Божии, и наступит настоящее царство Христово».6 Так всегда грезили русские о своих святых, и это от их пламени, никого не опаляющего, «вся Русь зажигала свои лампадки». Эта открытая для всех, но достигнутая немногими страна
Mnbncn Мира сквозила и тайно светила русским в тишайшей красоте родной земли. Признание высшей целью причащение к этой действительности, ощущение неразрывной, глубинной связи с нею и вера во всеобщее распространение ее в будущем составляют тот изначальный холст «русской национальной религиозности», на котором русские рисуют картины своих подвигов и окаянств.
Соприкасаясь с этой потаенной действительностью, русские, естественно, не могут окончательно поверить во что бы то ни было внешнее и вещное, относительное. Отсюда и та непрочность исторических форм, которые принимает наша жизнь. «Все не так, как надо!» – томится русский человек в кругу своих порождений.
5. Величайший русский святой Преподобный Сергий Радонежский пришел с неба, чтобы низвести на землю Божественный Огонь. Флоренский сказал о нем: «Бесчисленны отраженные и тысячекратно преломленные лучи нашего Солнца! Что не озарено его Светом?»7
Русские никогда не боялись чудес, они видели в них раскрытое Небо. Преподобный был великим чудесником. Он воскресил отрока, как Христос. Он, как Рама, вступил в единоборство с воплощением зла и победил. Он, как Кришна, благословил народ на великую битву, решившую его судьбу. Он, как Будда, не имел земного учителя. Он знал природу Божественного Начала, как Ориген. Он причащался к Огню Небесному, как Великий Зороастр. Он «извел источник вод», как Моисей. Он, как Великий Акбар, был собирателем и объединителем земель. Он являлся и помогал людям после своей смерти, как Аполлоний Тианский. Ему являлась Пречистая. Ему сослужил Пламенный Ангел. Он дружил с медведем. Тело его светилось порою так, что он мог ночью читать без лучины.
Е.П. Блаватская пишет,8 что в древности святых такого ранга называли царями-посвященными. Признаки, подобные перечисленным, считались определенным знаком, что на этом святом покоится рука изначального Божественного Учителя, если это не Сам Великий Владыка в образе святого.
Этот изначальный великий Учитель Учителей, назовем ли мы Его Гором, Кришной, Буддой или Христом, является бессмертным Божественным духом в человеке и в Космосе. Это Божественный Принцип в каждом человеческом существе и в Пространстве, величайшая Тайна Матери-природы, наша цель – раскрыть в себе эту Тайну, осознать ее. Ставших на путь этого раскрытия мы зовем святыми, а раскрывшие Тайну являются нашими Божественными
Swhreklh.
6. Все, что зрело в сердце народа с приходом Преподобного, получило мощный импульс к реализации. Обычно Великого Владыку в Его воплощениях сопровождает свита учеников, которые, зажигаясь от Его пламени, приносят народам свои духовные дары. В этот раз Преподобного сопровождали помимо аскетов и строителей общин, художники во главе с гениальным Рублевым. Великая радость России, прикоснувшейся к родному огню, выплеснулась необыкновенным расцветом иконописи ХV века. Е.Н. Трубецкой пишет: «Раньше русский народ знал Россию преимущественно как место страдания и унижения, св. Сергий впервые показал ее в ореоле божественной славы, а иконопись дала яркое изображение явленного им откровения».9
«Что видел, что чувствовал святой Сергий, молившийся за Русь в своей лесной пустыне? Вблизи вой зверей да «стражи бесовские», а издали, из мест, населенных людьми, доносится стон и плач земли, подневольной татарам. Люди, звери, бесы – все тут сливается в хаотическое впечатление ада кромешного. Звери бродят стадами и иногда ходят по два, по три, окружая святого и обнюхивая его. Люди беснуются, а бесы, описываемые в житии, до ужаса похожи на людей. Они являются к святому, как «стадо бесчисленно» и разом кричат на разные голоса: «Уйди, уйди из места сего! Чего ищешь в этой пустыне? Ужели ты не боишься умереть с голода, либо от зверей, или от разбойников и душегубцев!» Но молитва, отгоняя бесов, укрощает хаос и, побеждая ад, восстанавливает на земле тот мир человека и твари, который предшествовал грехопадению. Из тех зверей один, медведь, взял в обычай приходить к преподобному. Увидел преподобный, что не злобы ради приходит к нему зверь, но чтобы получить что-либо из его пищи, и выносил ему кусок из своего хлеба, полагая на пень или на колоду. А когда не хватало хлеба, то голодали оба – и святой, и, зверь, иногда же святой отдавал свой последний кусок и голодал, «чтобы не оскорбить зверя»…
Эта страница жития св. Сергия представляет собою ключ к пониманию самых вдохновенных замыслов иконописи ХV века. Вселенная, мир всей твари; человечество, собранное вокруг Христа и Богоматери; тварь, пришедшая к человеку в надежде на восстановление нарушенного строя и лада, – вот та общая заветная мысль русского пустынножительства и русской иконописи, которая противопоставляется и вою зверей, и стражам бесовским, и звероподобному человечеству».10
Келейной иконой Преподобного была икона Богородицы, которую он чтил как Мать-Владычицу, живое выявление Божественного Огня, Святого Духа, творящего из человечества – сознательно или бессознательно для личности – единое вселенское тело. Потому-то он и ввел на Руси особое почитание Троицы как прообраза духовного объединения всех существ в Боге. Он же и освятил общину – уклад жизни, который выработал в себе русский народ на пути к Новому Миру. Флоренский писал: «Идея общежития, как совместного жития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве, – назовется ли она по-гречески киновией, или по-латыни – коммунизмом, всегда столь близкая русской душе и сияющая в ней, как вожделеннейшая заповедь жизни, была водворена и воплощена в Троице-Сергиевой лавре преподобным Сергием и распространялась отсюда, от Дома Троицы, как центра колонизации и территориальной, и хозяйственной, и художественной, и просветительской, и, наконец, моральной».11 Черты Святой Руси, казалось, забрезжили в десятках монастырей, созданных Преподобным и его учениками и учениками его учеников. В.О. Ключевский считает их числом до 150.12 Эти общины уходили он мира в чащобы девственных лесов. Мир тянулся за ними. Крестьяне шли, селились подле, жгли лес, осваивали землю. Монастыри были для них опорными пунктами, очагами поддержки материальной и духовной, часто прибежищем в старости.
7. Человеческая натура брала свое. Становясь земледельческими общинами, монастыри начинали оперировать с землею. К монастырям отходили не только диколесные пространства, жалованные набожным правительством, другим еще более обильным источником земельного обогащения монашества становятся «вклады». Они входили в состав довольно сложной системы «строения души», утвержденной древнерусским духовенством. «Строить душу» означало обеспечить человеку молитву Церкви о его грехах и о спасении души. «Смолоду было много бито, граблено, а теперь пора душу спасти», -говорит в былине русский богатырь.13 Церковь учила, что можно отмолиться чужой молитвой, лишь бы она была высокопрофессиональная. Учреждениями такой наемной молитвы и были признаны монастыри. Была выработана подробная такса заупокойных богослужений, панихид, литий, обеден. Кроме того, монастыри обогащались взносами на пострижение. Считалось, что где-то там зачтется, если постричься в монахи перед смертью, если отречься от этого мира хотя бы за несколько минут до того, как предстать перед Господом. Когда к Преподобному приходили люди, желавшие
+dsxs свою спасти», он говорил им: «Знайте, что вам предстоит здесь, будьте готовы терпеть скорби, беды, печали, всякую тугу и нужду, приготовьтесь не к покою и беспечалию, но к трудам, посту, всяким искушениям и подвигам духовным». Эти люди, приходившие к нему с пустыми руками, стали основателями монастырей. Монастыри же постепенно превратили церковь в крупнейшего собственника России. Монахи стали членами корпорации, властвующей над многочисленным населением своих земель, ибо кому нужна земля без пахаря, который работал бы на ней, обогащая владельца? И в этом нет вины Преподобного, который строил монастыри, не будучи церковником. Он жил не церковным утверждением, а заветами Христа. Вся его жизнь была подвигом подражания Христу, самоотверженным служением Родине и Миру, утверждением начал Нового Мира на русской земле. А монастыри не смогли удержать его духовное наследство. Лет через сто после его ухода в монашестве произошел раскол, когда духовные последователи Преподобного восстали против церковной верхушки, с ее стремлением к приобретению все новых вотчин; против стремления к жестокой физической расправе с вольнодумцами и заключения на этой почве сделки с властью – заведомого отпущения грехов за всякое злодейство в обмен на полицейскую поддержку в борьбе со свободомыслием и за согласие власти на дальнейший рост церковных владений. Эта группа духовных последователей Сергия Радонежского, группа пустынножителей, сплотившаяся вокруг Нила Сорского, получила имя «нестяжателей». Черноризское барство люто возненавидело их, объединившись вокруг Иосифа Волоцкого, искавшего опору церкви в Страхе и Организации.
Нил и Иосиф столкнулись на церковном соборе 1503 года. В.О. Ключевский пишет: «Мировоззрение Нила было сполна против монастырского землевладения. Его возмущали, как он писал, эти монахи, кружащиеся ради стяжаний; по их вине жизнь монашеская, некогда превожделенная, стала «мерзостной». Проходу нет от этих лжемонахов в городах и весях; домовладельцы смущаются и негодуют, видя, как бессовестно эти «прошаки» толкутся у их дверей. Нил стал умолять великого князя, чтобы у монастырей сел не было, а жили бы чернецы по пустыням и кормились бы своим рукоделием. Великий князь поставил этот вопрос на соборе».14 Но церковная верхушка сумела отстоять свои вотчины, и это имело для России роковые последствия.
Дело в том, что льготные земли монастырей были постоянной угрозой для доходности казенных и служилых земель, маня к себе крестьян своими льготами. Поэтому правительство вынуждено
a{kn полицейскими мерами стеснять крестьянское право перехода. Так хозяйственная деятельность православной церкви подготовила полицейскую почву для крепостной неволи крестьян, этой страшной язвы нашей жизни, которая до сих пор еще не зажила. Просчитав «цену запроса» Нила о монастырских вотчинах, администрация церкви начала закулисную борьбу на полное уничтожение угрожающего ей движения.
Сначала иосифляне ничего не могли поделать с нестяжателями, высокий духовный авторитет которых заставлял прислушиваться к «заволжским старцам» саму власть – Ивана III, Василия III, а поначалу и Ивана IV. Но по мере происходившей с Иваном IV зловещей перемены авторитет свободомыслящих и своенравных нестяжателей стал падать. Наконец, власть объединилась с иосифлянами и подавила к середине ХVI века здоровое течение «нестяжателей». Так был положен конец целой эпохе творческого взлета самобытной духовности русской церкви, начатой св. Сергием. Православие погрузилось в состояние застоя, беззащитное перед западным влиянием, готовя тем самым почву для раскола – этой русской трагедии.
8. Нам сказали, что Москва – это Третий Рим. Первый Рим обожествил себя и погиб. Второй Рим, Византия, пал потому, что учение Христа он превратил в предмет обрядового почитания, строя свою жизнь на основах, враждебных духовности. Русские с падением Византии задались вопросом – почему это вселенское значение должно принадлежать греческому преданию, а не русскому, особенно теперь, когда греки потеряли все? Такой взгляд безмерно возвысил церковь в своих собственных глазах, соответственно, московский царь как защитник и опора вселенской церкви сразу выходил за пределы нравственности. Религиозное самодовольство и национально-церковное самомнение, поставившее себя в центр вселенной, и послужили «оправданием» царствования Ивана Грозного с его ужасами. Иосифлянская иерархия в целом послушно и безропотно приняла это безумие власти.
Пережив кошмар великой смуты, вызванной преступлениями власти, Россия ощутила необходимость глубоких реформ. Клерикалы это поняли быстро и в дальнейшем оказывали яростное сопротивление любым реформам.
Патриарх Никон – капризный, вспыльчивый, чрезвычайно самолюбивый, считал византийский строй совершенством. Известны его слова: «По роду я русский, но по вере я грек». Он не замедлил b{qrsohr| против сложившейся «старой русской веры» за еще более старую греческую якобы ради возврата от национального самодовольства к основам вселенским. В действительности же его основным стремлением было превратить церковный авторитет в политическую власть, ради чего он и пошел против живой религиозной практики, освященной подвигами русских святых. Навязывая буквализм греческого предания и одновременно осуждая, с применением насилия, невинное отечественное предание, он пошел против народа. Потенциал изуверства, заключенный в византизме, в деятельности Никона и его сторонников явился во всем своем ужасе.
В русском народном сознании представление об истинной вере и истинном царстве не подлежит расчленению, являясь первоначальной интуицией русского мировоззрения. Русские ищут истиной веры, которая приведет их в истинное царство правды, красоты, святости, в Новый Мир. В XV веке, казалось, что это царство уже забрезжило перед ними, но тут народ получил страшный удар от Грозного. А когда церковь начала гонения на веру св. Сергия, народ понял – пришел Антихрист. А разве это не Антихрист явился тогда в образе ревнующих священнослужителей, исповедовавших Христа и обрекавших тысячи на костры «за излишнюю привязанность к типографским ошибкам в старых церковных книгах». Именно Антихриста и его прислужников нужно видеть в никонианах, в православных церковниках – извергах и насильниках, изуверах, толкавших на раскол и кровопролитие во имя Того, Кто заповедовал человечеству Любовь!
И народ, безропотно сносивший страшные мучения от царя Ивана Грозного, не вынес Никонова покушения на святую душу. Вл. Соловьев пишет: «Страшен царь, да милостив Бог. Еще можно было жить при царе Иване IV. Отчего же через 100 лет, при «тишайшем» Алексее Михайловиче, народ вдруг почувствовал, что жить нельзя, и в отчаянии стал бегать по лесам и болотам, засел в трущобах и полез на горящие костры? Что такое случилось? А случилось то, что представители духовного начала изменили этому началу… наступило царство антихристово».15
В 1666 году против Антихриста восстал Соловецкий монастырь. Так начался раскол. В церковный раскол тогда ушло около четверти населения, «народ бежал в леса, в скиты, зарывался в землю, сжигался на кострах». В расколе было два крыла. правое – начетническое, консервативное. и левое – вольнолюбивое, ищущее, с резко апокалиптической окраской, вообще свойственной русскому
lhpnnysyemh~. Тысячи шли на самосожжение – лишь бы не попасть под власть Антихриста. Только по официальным источникам за первое двадцатилетие раскола самосожжение совершили около 20 000 человек. Раскол освободил неукротимую энергию в народе, устремленность к потустороннему, к запредельному. Эта энергия повела народ в Сибирь, на Восток, на поиск Беловодья – истинного царства истинной веры, известного под именем Шамбала. Раскол освободил русскую мысль, она стала дерзновенной, отрешенной, обращенной к конечным вопросам. Мистическую талантливость, непоколебимость веры, преданность, жертвенность, цельность, подвижность, огромную способность к общинному устройству и самоуправлению обнаружили раскольники.
Клерикальная реакция убила русскую православную церковь как учреждение, претендовавшее на посредничество между Богом и людьми. Обратившись за военной поддержкой к государству для подавления раскола, ими же вызванного, церковники поставили свою церковь в подчиненное к этому аппарату положение. Петра Великого часто обвиняют в том, что он унизил авторитет церкви, лишив ее патриарха и включив как ведомство в состав государственного управления. На самом же деле, еще до рождения Петра в расколе проявилась вся нежизнеспособность русской церкви. Только благодаря передаче этого морально обанкротившегося предприятия под государственное управление, церковь удержалась на плаву. Недаром, в синоидальный период, до Николая II, было канонизировано всего 4 угодника, против 37716 канонизаций за предыдущую историю церкви. Это было время, когда природная русская религиозность стала искать и находить яркие формы своего выражения преимущественно вне церковной ограды.
9. Петр Великий, воплотивший в себе лучшие силы народа и государства, очень напоминает В.И. Ленина. Бердяев пишет: «В Петре были черты сходства с большевиками. Он и был большевик на троне».17 Это сходство не только в том, что они оба явились спасителями России, выводя ее из хаоса, но и в методах, которыми они проводили свои революции, и в поверхностном характере этих революций. Почему эти государственники так и не дали нам внешнего устроения? Почему наша судьба так ужасна? ведь если сравнить нашу историю с историями других народов, то у нас до ХХ века было меньше кровавых злодеяний, чем в других странах? А потому, на наш взгляд, что когда в других странах народ завоевал себе свободу совести и исповедания, в России в это время каждое несогласие с
sgjhl догматизмом православия приравнивалось к государственному преступлению. А потом у нас было запрещено мыслить. Насилие над Духом, над энергией изначальной религиозности и породило нашу поистине страшную судьбу. Ибо нет больше преступления, как против Духа.
Целые века нас учили «веровать», но запрещали думать: веруй, но не умствуй. Поэтому думать к моменту, когда мы утратили веру разрушительную в своей основе в православные догмы, мы не научились и приняли на веру западную мысль.18 Православие обмануло то чувство религиозного благоговения и покорности, с которым народ его принял. И когда православие обратилось за поддержкой к царизму, русские перешли от благоговения перед православием к бунту против него и русского царя. Сильными людьми имперской России стали «святые неверующие в Бога» – революционеры.
Достоевский показал нам, что русская революционность есть феномен метафизический и религиозный. Русский социализм занят вопросом о том, есть ли Бог или нет Бога. Плод западной науки, у нас социализм стал религией, у нас он мыслился не как временная фаза устроения общества, а как вечное состояние, Царство Божие на земле. Русские революционеры хотели всемирного переворота, в котором сгорит старый мир с его злом и тьмой, ложью и химерами, а на пепелище поднимется новая, благодатная для всего человечества жизнь. На меньшее они, вдохновленные все той же энергией русского мессианства, не соглашались.
Вл. Соловьев спрашивал: «Если Дух Христов может действовать через неверующего священнослужителя в церковном таинстве, почему же он не может действовать в истории через неверующего деятеля, особенно когда верующие изгоняют его?»19 И добавлял: «Христос не в церкви среди верующих, а в миру среди безбожников». А в беседе с Е.Н. Трубецким в конце 90-х сказал: “Ты призывал христиан всех вероисповеданий соединиться для общей борьбы против неверия, а я, напротив, скорее желал бы соединиться с неверующими для борьбы против современных христиан.”20 В общественном радикализме он угадывал искание преображенного мира. Интуиция Святой Руси, Нового Мира, теперь обосновывалась в сознании русских верою в науку, в историю, в прогресс, в окончательное водворение земного рая с помощью технологий. Это была религия русской интеллигенции. Во имя любви к людям и сострадания к ним, «чтобы не плакало больше дите», во имя счастья всех людей на земле эта вера отвергла Бога и богоподобие
weknbej`.
Революционный мессианизм оказался негативом религиозного мессианизма, он и родился на почве естественной русской религиозности с переживанием сильного элемента христианской аскезы. В нигилизме сказался русский максимализм, неосознанная и выраженная в бескрылой философии устремленность к состоянию святости, неприятие мира, лежащего во зле. Мы это видели в русских святых и угодниках, в аскетах – постниках и трудниках, в строителях общин и пустынножителях, в нестяжателях и раскольниках. Духовное оставалось на большой глубине, выражаясь в сознании революционеров в жалких формулировках сухих учений. Их воинствующее безбожие было расплатой за рабьи идеи о Боге, за приспособление православия к силам зла. Русский атеизм явился очищением идеи Бога от всего наносного, чуждого этой идее, от копоти лицемерного каждения продажного духа клерикализма. Отрицание духа явилось освобождением духа от служебной роли для господствующих интересов мира. Философское мировоззрение революционеров было ложным по своим основам, но эта ложь сгорала в огне их добровольной жертвы. Г. Федотов пишет о народниках: «Идейный багаж юных подвижников невыразимо скуден: отправляясь в пустыню, они берут с собою вместо Евангелия «Исторические письма» Лаврова; так и спят на них, положив под изголовье. За это евангелие и идут на смерть, как некогда шли люди за сугубое аллилуйя. Святых нельзя спрашивать о предмете их веры: это дело богословов. Но читая их изумительное житие, подвиг отречения от всех земных радостей, терпения бесконечного, любви всепрощающей – к народу, предающему их, – нельзя не воскликнуть: да, святые! Только безумец может отрицать это! Никто из врагов не мог найти ни пятнышка на их мученических ризах. За Лавровым и Боклем явно стоит образ иного Учителя, зовущего на жертвенную смерть».21
Эти атеисты отзывались о Христе всегда с величайшим уважением. Они проникнуты сознанием, что социализм обосновывается христианской этикой. Федотов видит в этом движении христианскую секту сродни тем, что возникли в результате раскола: а это бегуны, беспоповцы, взыскующие града «с эсхатологической устремленностью, с жаждой огненной смерти». В марксизме он видит иудео-христианскую апокалиптическую секту. Как бы там ни было, но Христос был с ними, отрицавшими Бога на словах, но следовавшими Ему на деле своего подвига жертвенной любви к народу, а не с их противниками – православными ханжами и лицемерами, устраивавшими свои жизненные
dek` так, как будто никакого Бога в действительности нет. Некрасов писал о Чернышевском: «Его послал Бог гнева и печали рабам земли напомнить о Христе».
«Но вот прошло девять лет с начала хождения в народ странствующих апостолов социализма», а царство социализма все не наступало. Дух гнева и печали превратился в дух ненависти и мести. Мученики стали мучителями, бродячие апостолы перешли к террору. Это страшное перерождение ужаснуло одних и отрезвило других. Ужаснувшиеся ушли в Духовную Революцию, в то, что вылилось великолепием Серебряного века и «русского космизма». Отрезвевшие «пошли другим путем», создали партию нового типа и совершили Революцию Социальную.
Снова над нашей землей пронеслась буря. Взорвавшаяся религиозная энергия смела прошлое, не сумевшее воплотить идеал народной души. «Вы не сумели, а мы сумеем», – гордо заявили строители социалистического рая.
Из формулы коммунизма, найденной св. Сергием – как добровольного общежития в полной любви, единомыслии и экономическом единстве – убрали добровольность, не стали ждать, когда сознание людей дозреет до принятия их общины. Суть же Нового Мира как преображения новыми Божественными энергиями человека и земли им была совершенно непонятна. Антихристианский, скорый на расправу, дух Жестокости, Страха и Организации воцарился в нашей жизни с небывалой еще полнотой. Питался же он все той же взращенной веками холопства чужой верой (а потом холопства перед чужой мыслью), религиозной энергией и запахом крови, пролитой в революцию и гражданскую войну. Он также подпитывался энергией патриотизма, воинственной энергией противостояния извечной агрессивности Запада, которая достигла пика в грозном ХХ веке. Признаем, что Запад всегда ненавидел Россию за одаренность живой мощью духа и природными богатствами. Противодействие этой ненависти – главная задача нашей государственности. Но как только усталый народ почувствовал, что непосредственной опасности военной агрессии стран НАТО в воздухе как будто уже нет, он ослабил свою волю к тотальному противостоянию Западу, ярмо насильственной лжеобщины упало и разбилось.
Многострадальное пространство России, где героизм самоотвержения стал повседневным подвигом многих, именно во всей прекрасной простоте и незаметном величии повседневности, где душа народная перестрадала всеми муками Голгофы и готова встрепенуться m` новые импульсы Высшей Воли, это пространство теперь открылось для светлого огня Воскресения.
10. «Пусть какой-то другой народ будет злым, коварным, жестоким, а народ русский будет народом добрым, отзывчивым, трудящимся в радости. И пусть зло (если оно необходимо) гнездится где-то в иных областях, но не на великой русской целине»,22 – заклинал Николай Рерих. Он знал потаенную Россию, как живую Божественную Сущность, Софию=Премудрость, Утешительницу. Он прозревал душу ее как воплощение Красоты и Любви: «Полюбите Родину всеми силами и она вас возлюбит. Мы любовью Родины богаты».23
А в древности, когда еще не было такой страны – России, сама Природа открылась русскому человеку, как живая душа, Душа Мира. Эта мистическая интуиция зародила его народную религию, религию Матери-земли. Поклонение Женскому Началу Божества как Матери вообще предшествует в истории человечества культу Отца. Великая Матерь имела в древности десять тысяч имен, вот часть из них: Изида, Рея, Кибела, Диана, Феба, Луцина, Луна, Теллус, Латона, Прозерпина, Геката, Юнона, Веста, Церера, Левкофея, Астарта, Венера, Урания, Гея, Давкина, Деметра, Милитта, Персефона, Пневма, Гуань-Инь, Сарасвати, Лакшми, Кали, Иштар, Адити, Алайя, Вак, Шакти, Алилат, Майя.
Матерь Мира является человеку в красоте. «Дух Святой открывает себя в способности видеть красоту…– пишет Флоренский. – Всегда видеть во всем красоту, – это значило бы воскреснуть до всеобщего воскресения, значило бы предвосхитить последнее Откровение – Утешителя».24
Крестившись, Русь сосредотачивает свое почитание Матери Мира на Богородице, узнает ее и в Софии. Но в глубинах народных старая религия живет, ей незачем умирать, она ничему не противоречит, все вмещает. Вспомним Достоевского: «А тем временем и шепни мне, из церкви выходя, одна наша старица, на покаянии у нас жила за пророчество: «Богородица что есть, как мнишь»? – «Великая Мать, отвечаю, упование рода человеческого». – «Так, говорит, Богородица – Великая Мать Сыра Земля есть, и великая в том для человека заключается радость. И всякая тоска земная, и всякая слеза земная – радость нам есть; и как напоишь слезами под собой землю на пол-аршина в глубину, то тот же час о всем и возрадуешься. И никакой, никакой, говорит, горести твоей больше не будет; таково, говорит есть пророчество».25 Ему вторит Флоренский: «Почитание же Духа Утешителя, Надежды Божественной как духовного
m`w`k` женственности, сплетается с циклом представлений Софийных и переносится на последующий за Троицею день – День Духа Святого, в каковой, по проникновенной догадке нашего народа, «Земля – именинница» празднует своего Ангела, свою духовную Сущность – Радость, Красоту, Вечную Женственность».26 В православии только молчание о Св. Духе считается ортодоксальным, все остальное считается ересью, поэтому эти слова философа и священника дорогого стоят.
Мы уже говорили о том, что Мать-природа посылает людям для руководства своих святых посланников: гениев, героев, воинов Духа, ведущих народы к Свету. В своем качестве – образцов для подражания – они являются представителями совокупного человечества, его будущей совершенной всецелости, теми, какими мы все когда-нибудь станем, подражая их подвигам. Они предвестники будущего совершенства: предвидят, представляют, приближают наступление Нового Мира. Привносят в человеческую жизнь его энергии, идеи и образы. Где-то там, в высших Мирах, они составляют Царство Божие, Иерархию Света – Космический Разум и Совершенное Сердце, о которых учил Анаксагор. Они объединены воедино Матерью Мира – началом вечной жизни, объединяющим все в Себе и соединяющим все с Духом.
Русский народ угадывает родной образ Великой Матери сквозь все «случайные черты», скрывающие потаенную суть мира. Великая Матерь является основой и сущностью всего, нашей истиной небесной Родиной. Русские знают Ее как бессмертную душу земной своей страны – России. Небесное и земное, по предчувствию русских обязательно должны слиться воедино в том, что они называют «Святой Русью».
11. Отрыв земного мира от Высшего и падение во прах есть явление временное, преходящее. Все религии сохранили в разных отголосках учение Древнейших Мистерий о возвращении Светлой Эпохи, когда Небо снова спустится на преображенную землю, люди и Боги опять заживут одной семьей в Новом Мире.
Все народы знали, что грядет светлая эра, но только русский народ дерзнул отдать все ради ее наступления. Дело в том, что это будущее не было гарантированным, принудительным, «объективным процессом», вроде смены времен года. Просветление субъективно, вольно, требует активного участия человека, это акт реализации его священной сути. Высшая Воля не может насильно навязать свободной воле человечества счастья преображения,
weknbeweqrbn вольно было выбирать между воскресением духа и гибелью планеты. Какая-то часть людей должна была самовольно двинуться навстречу сужденному, чтобы вызвать ответное движение Высших Сил. Кто-то должен был решиться принести себя в жертву, первым подвергнуться очищению огненному. Это сделала Россия.
Сегодня снятое с креста тело России выглядит ужасно, но не будем ее хоронить. Мистерия продолжается. Неведомые силы все в движении. Сонмы святых и угодников, людей Нового Мира, готовы воплотиться в России и воплощаются уже, чтобы участвовать в Жатве Господней. Они воспримут энергии нового Пришествия Великого Владыки. Все народы ждут Его. Христиане ждут как Христа, мусульмане как Мунтазара, буддисты как Майтрейю, индуисты как Калки Аватара, конфуцианцы и даосы как Небесного Императора, евреи как Мессию. Ожидается небывалое еще явление, когда Вечное Присутствие внезапно станет очевидным для всех, каждый из нас дождется и увидит своего Бога.
12. Чудо впереди. Но надо суметь принять его. Уже дано Откровение Утешителя, Учение Новой Эпохи, чтобы люди могли научиться принимать новые энергии, новые идеи, очищать сознание от отжившего. Великие посланцы Матери Мира выстроили в пространстве человеческой эволюции, в ноосфере, всеобъемлющий Храм Культуры. И приятно сознавать, что среди строителей этого Храма особое место занимают русские. Как и в каждом храме, в нем есть Святая Святых. В Храме Культуры это великое Учение Живой Этики. Первая его часть людям Запада была дана в XIX веке через Елену Петровну Блаватскую как величественная симфония древних тайных учений, как их ядро. Появление второй части связано с именем Елены Ивановны Рерих, эта часть обращена в будущее, в ней люди найдут ответы на многие свои вопросы. Ответы есть, были бы вопросы. Но народы ищут Света, они ищут достойного разрешения своей судьбы. Мы сможем принять сужденное нам только если сами пойдем ему навстречу.
Сегодня любимые праздники русских – Новый Год и День Победы. Они радуются приближению Грядущего, они уже празднуют Победу над злом.
Николай Рерих пишет о Преподобном: «Он не покинет, если не отринуть руку водящую. Он сказал о вере, о доверии. Он сказал о надежде – знании. Надежда – знание. Творяща любовь. И любовь окрыляюща. Он скажет ли: «Иди назад?» Он знает только продвижение, но вехи путей разноличны. Ему сослужил Пламенный. Пламенный сослужил и даже дал себя быть видимым. Кто же может утверждать, wrn никогда не увидит, и откуда пришло бы такое утверждение, не от смерти ли? Жизнь говорит: Захоти – и увидишь, пожелай – и познаешь.
Он – Воевода ведущий. Он ведет неутомимо и непрестанно. Маловеры, неужели подумаете, что остановитесь? Неужели помыслите об отступлении? Он со знаменем, с утверждением ведет. Он доведет. Он построит. Он уже несет град сложенный.
Он ведет неслышно, и ветка не хрустнет. Он проходит, и скалы сокрушаются. Он поспешает – и гром гремит, и сияет молния. Он идет!»27
1. Л.В. Шапошникова. Град светлый. М. 98. с.59.
2. Е.П. Блаватская. Тайные знания. М. 94. с.107.
3. В.В. Розанов. Сочинения. Т.1. М. 90. с.107.
4. Вяч. Иванов. Родное и Вселенское. М. 94. с.83.
5. В.. Топоров. Наше наследие. №4, 88, с.51.
6. Ф.М. Достоевский. Братья Карамазовы. М. 74. с.106.
7. Жизнь и житие Преподобного Сергия. М. 91. с.286.
8.Е.П. Блаватская. Тайная Доктрина. Т.3. М. 2000. с.336.
9. Е.Н. Трубецкой. Умозрение в красках. М. 91. с.89.
10. Троица Андрея Рублева. Антология. М. 79. с.51.
11. Жизнь и житие… с.286.
12. Там же, с.268.
13. В.О. Ключевский. Русская история. Т.2. М. 95. с.6.
14. Там же, с.21.
15. Наше Наследие. №2. 88. с.83.
16. Г.П. Федотов. Святые Древней Руси. Ростов-на-Дону. 99. с.12.
17. О России и русской философской культуре. М. 90. с.55.
18. В.О. Ключевский. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники. М. 93. с.414.
19. Вл. Соловьев. Сочинения. Т.2. м. 88. с.349.
20. А.Ф. Лосев. Вл. Соловьев. М. 2000. с.485.
21. О России… с.430.
22. Н.К. Рерих. Листы Дневника. Т.3 М. 96. с.631.
23. Н.К. Рерих. Зажигайте сердца. М. 90. с.185.
24. П.А. Флоренский. Столп и утверждение истины. М. 90. с.310.
25. Ф.М. Достоевский. Бесы. Л. 89. с.256.
26. Жизнь и житие… с.284.
27. Н.К. Рерих. Листы Дневника. Т.2. М. 95. с.620.
_______________________________
1 Л.В. Шапошникова. “Град Светлый”. М., 98, с. 59.
2 Е.П. Блаватская. “Тайные Знания”. М., 94, с. 107.
3 В.В. Розанов. Сочинения. Т. 1, М., 90, с.107.
4 Вяч. Иванов. “Родное и Вселенское”. М.,94, с. 83.
5 В. Топоров. “Наше Наследие”. № 4, 88, с. 51.
6 Ф.М. Достоевский. “Братья Карамазовы”. М., 74, с. 106.
7 “Жизнь и житие Преподобного Сергия”. М., 91, с. 286.
8 Е.П. Блаватская. “Тайная Доктрина”. Т. 3. М., 2000, с. 336.
9 Е.Н. Трубецкой. “Умозрение в красках”. М.,. 91, с. 89.
10 “Троица Андрея Рублева”. Антология. М., 79, с.51.
11 “Жизнь и житие…” с. 286.
12 Там же, с.268.
13 В.О. Ключевский. “Русская История”. Т. 2, М., 95, с. 6.
14 Там же, с. 21.
15 “Наше Наследие”. № 2, 88, с.83.
16 Г.П. Федотов. “Святые Древней Руси”. Ростов-на-Дону, 99, с. 12
17 “О России и русской философской культуре”. М., 90, с. 55.
18 В.О. Ключевский. “Афоризмы. Исторические портреты и этюды.
Дневники”. М., 93, с. 414.
19 Вл. Соловьев. Сочинения. Т. 2. М., 88, с.349.
20 А.Ф. Лосев. “Вл. Соловьев”. М., 2000, с. 485.
21 “О России…”, с. 430.
22 Н.К. Рерих. “Листы Дневника”. Т. 3. М.,96, с. 631.
23 Н.К. Рерих. “Зажигайте сердца”. М., 90, с. 185.
24 П.А. Флоренский. “Столп и утверждение истины”. М., 90, с. 310.
25 Ф.М. Достоевский. “Бесы”. Л., 89, с. 256.
26 “Жизнь и житие…”, с. 284.
27 Н.К. Рерих. “Листы Дневника”. Т. 2. М., 95, с. 620.
