Что такое Осетия? Вопрос на первый взгляд простой: это
территория в центре Кавказа, заключенная в границы РСО –
Алания и РЮО.
Но если вдуматься, то это понятие не только географическое. Осетия – это два осетинских государственных образования: РСО-Алания и РЮО. Каждый народ мечтает о создании собственного государства, но не каждый его имеет. Мы, осетины, имеем. Два государства. Пусть не независимые, входящие в состав других государств, но все же наши, свои государства.
Поскольку я живу в Северной Осетии и с ситуацией в Южной Осетии знаком хуже, то буду писать о том, что происходит здесь.
Итак, Республика Северная Осетия-Алания – это осетинское государство со всеми атрибутами государственности: территория, народ, президент, парламент, силовые структуры, герб, гимн, флаг, конституция. И мы, осетины, не просто один из народов, живущих на территории Осетии. Осетия, сама по себе, является нашим государством. Да, конечно, в Осетии живут также представители других народов, и мы не должны ущемлять ничьих прав, независимо от национальности и вероисповедания. И президент, и парламент и правительство республики должны заботится обо всех гражданах. Не забывая при этом, что в первую очередь РСО – Алания является осетинским государством. Мы, осетины, должны это, наконец, осознать. На сегодняшний день у нас отсутствует государственное мышление. Имея свое государство, мы решаем наши национальные проблемы на бытовом уровне, на уровне общественных организаций. Парадокс. Это все равно, что иметь грузовик и переносить груз на собственных плечах. Собственное государство народу нужно для того, чтобы проводить свою национальную политику, чтобы защищать свои национальные интересы. Но проводит ли РСО – Алания осетинскую государственную политику? Нет. И возникает вопрос: разве для того мы, осетины, имеем свое государство, чтобы оно занималось сугубо хозяйственной деятельностью, а проблемы нации решались общественными организациями. Для этого не нужно иметь государство. С таким же успехом мы могли бы быть просто nak`qr|~ России, частью какой–нибудь ее губернии. Точно так же губернатор этой губернии занимался бы хозяйственной деятельностью: строил дома, проводил дороги, решал экономические вопросы – для осетин так же, как и для других жителей губернии. Вдумаемся, в связи с этим, для чего нам собственное государство – РСО-Алания?
Много о чем еще нам, осетинам, следовало бы задуматься, потому что, исходя из сегодняшних реалий у Осетии совсем не радужные перспективы. Нет, конечно, географический термин Осетия будет существовать еще долго, и населять эту землю будут наши потомки. Но вот будут ли они осетинами – это большой вопрос. Если взглянуть на сегодняшнюю действительность и спрогнозировать завтрашний день, исходя из этой действительности, то можно уверенно сказать – нет, осетинами они не будут. Все дело в том, какой смысл вкладывать в понятия «Осетия» и «осетины».
Что такое «осетин»? Человек родившийся от матери-осетинки и отца-осетина? Человек, носящий осетинскую фамилию? Человек в паспорте которого указано, что он осетин? Кстати, в новых паспортах такой графы уже нет.
И что, вообще, отличает один народ от другого? Территория? Вера? Язык? Культура? Менталитет? По-моему, и то, и другое, и третье. Давайте посмотрим на себя без прикрас, критически и ответим себе на вопрос – кто мы, и что нас ждет завтра.
Территория. Ее мы теряли в прошлом, теряем и сейчас. В то время, когда другие народы боролись за каждую пядь земли, захватывая чужую, отстаивая свою, мы, осетины, вернее, аланы, воевали наемниками и у тех, и у других, добывая им своей кровью и территории, и славу, и богатства. Нас использовали другие, а мы тешили себя тем, что мы бесстрашные, сильные, доблестные воины, что нас так высоко ценят, что без нас тот или иной народ просто не существовал бы. Мы создавали и укрепляли другие государства, а свое…
Зачатки аланской государственности были разрушены монголо-татарами, а затем и вовсе уничтожены Тимуром. Да и сам народ был почти уничтожен, а его жалкие остатки загнаны в горы. Как оказалось – навсегда. Мы потеряли громадные территории. Мы были разбиты, стояли на краю гибели. Но мы выжили. Что-то в нас самих позволило нам выжить в сложных условиях. Мало того, onqke всего этого у нас был еще Ос-Багатар, который поднял наш разбитый, униженный, загнанный в горы бедный народ и заставил считаться с собой соседние. Ос-Багатыр для Осетии фигура символическая. Мне непонятно, почему у нас есть памятники осетинам, служившим в советской армии, революционерам, но нет памятника человеку, поднявшему, в тяжелое для Осетии время, свой народ и сплотившему его во имя национальных интересов. Нет его имени и в названиях наших улиц. Разве вам это ни о чем не говорит? Мы до сих пор больше ценим тех, кого отмечают другие, гордимся их осетинским происхождением. Да, я тоже горд тем, что в процентном отношении на душу населения у осетин больше, чем у других народов, героев Советского Союза, тем, что и сегодня многие осетины стяжали славу в России и за рубежом. Но ведь была же у Осетии история до Советского Союза, до того, как она присоединилась к России! Почему же мы не ценим себя сами, а ждем, когда нас оценят другие?
Что касается территории, то мы продолжаем ее терять. Я имею ввиду непонятное отношение осетин-северян к войне в Южной Осетии, когда мы могли потерять южную часть Осетии. К слову сказать, этот вопрос до сих пор остается открытым. И что мы делаем? Ждем, когда вопрос Южной Осетии решат другие.
А перенос Российско-Грузинской границы на 1 километр за счет территории Северной Осетии? Как мы восприняли этот факт? Может быть, как грузины, митингами и пикетами заставившие перенести границу? Может быть, акциями протеста? Ничего подобного. Оказывается, грузинам этот километр нужнее, чем нам. Вот так, по километру – берите, кто хочет. Конечно, не надо наглеть, как ингуши в 1992 году, когда они хотели оттяпать от Осетии весь Пригородный район и половину Владикавказа впридачу. Это уже слишком! Понемногу можно, а много и сразу – не дадим. И еще что касается территории, чтобы закрыть эту тему. Как мы, осетины, реагируем на заявление российских политиков, пытающихся изменить национально-территориальное устройство России, упразднить национальные республики и поделить Россию на губернии? Как мы относимся к подобного рода заявлениям? Нужно ли нам свое государство в пределах РФ?
Что еще отличает один народ от другого? Вера! Дух народа! Опора, на которой держится вся духовная жизнь нации. Святые чувства!
В нартских сказаниях бог уничтожил нартов – доблестных воинов именно тогда, когда они потеряли веру. Они перестали молиться богу. Для них осталась только земная жизнь, где им не было равных. Не похожи ли мы сегодня на нартов? Где наша вера? Где наша религия? Для нас, осетин, вера стала каким-то прикладным понятием. Мы приспособили религию к нашей повседневности вместо того, чтобы повседневность строить на основе религии.
С начала т.н. перестройки, когда в средствах массовой информации стали усиленно пропагандировать христианство, ходить в церковь и носить крестик стало модно. И осетины вереницей потянулись в церкви, чтобы не отстать от моды. Я не исключаю, что некоторые действительно уверовали во Христа, но все же подавляющее большинство, крестившись, ничего не изменило ни в своей жизни, ни в своей душе. Они просто иногда ходят в церковь, ставят свечки, носят крестики и считают себя христианами.
Но ведь религия – это не внешняя атрибутика! Это глубокое, духовное понятие.
Все вышеперечисленное относится также и к осетинам-мусульманам.
На самом же деле, все мы, скорее являемся язычниками, хотя и язычниками нас трудно назвать, потому, что язычество – это тоже глубокая древняя религия. Именно – религия.
Посмотрите на наши кувандатт в дни религиозных праздников и вы поймете, как мало это имеет отношения к религии, к вере. Да и кто из осетин сейчас достаточно глубоко знает суть нашей религии? Кто знает, как надо молиться, что делать и зачем? Где те, кто бы нес народу эти знания?
Посмотрите на так называемых дзуары лагта с лицами хроников. Кто они? Духовные наставники нашего народа? Религиозные деятели? Жрецы культа?
Мы говорим о религиозности осетинского народа. Спросите у осетин, как на русский язык переводится слово куывд? Я уверяю вас – большинство респондентов переведет это слово, как «застолье», «посиделка», хотя на самом деле куывд означает – «молитва». Осетины придали этому слову новое значение! Наверное, не от большой религиозности. Раньше собирались на куывд либо в честь религиозного праздника, либо в честь какого –то значительного события. Приносили в жертву животное – jsq`pr и шли в кувандон, который обычно располагается высоко в горах, босиком, сняв головные уборы. Там произносили молитву и, совершив религиозный акт, возвращались к месту, где потом происходил праздник – танцы, песни, веселье. Надо сказать, что женщины в кувандон не ходили. Не полагалось. Так вот, все действо из-за его религиозного содержания называлось куывд.
А что теперь? Теперь осетинские религиозные праздники превратились просто в прекрасный повод торжественно попьянствовать. Даже кувандатта для удобства перенесли поближе к себе, к домам, к дорогам. Не мы – к богу, а наоборот – бога сюда, поближе к нам. Так же удобнее! Вышел из машины и – «хуыцауы хорзах на уад!» – выпил, закусил шашлычком из свинины (да простит меня бог), посидел и, оставив мусор в кувандоне, уехал. Приезжают с друзьями, с девочками, как на пикник. В роще Хетага, например, на праздник творится вообще что-то невообразимое! Женщины, мужчины, парни, девушки, дети – гуляют по роще, как по парку. Кто в обнимку, кто с сигаретой в зубах, кто уже пьяный вдребезги. И все это на святом месте! И все это – осетинский религиозный праздник! И некому нас наставить на путь истинный. Если мы уже такой, глубоко нерелигиозный, неверующий народ, то, видимо, нас тоже ждет судьба нартов.
Посмотрим на нашу, осетинскую культуру. Это еще один элемент, отличающий народ от других. Где наша материальная и духовная культура? Что касается материальной культуры – то посмотрите на ее развалины. Башни, склепы и другие сооружения наших предков превратились в никому ненужные руины. Почему? Ведь для любого народа очень важны памятники его истории, его материальной культуры. Реставрируются старинные замки, крепости, церкви – если не государством, то энтузиастами. Ведь это символы, напоминающие о жизни предков, достояние нации, ценящей все то, что досталось от предшествующих поколений.
Мы же, осетины, спокойно созерцаем, как на наших глазах происходит разрушение памятников старины. Нам нет до этого дела. Зачем они нам нужны? Так, разве что посмотреть на них, пока стоят.
На словах мы гордимся тем, что наши предки – знаменитые на весь мир аланы, гордимся своей историей. Но будут ли нами гордиться нами потомки? Что мы им оставим? Что касается осетинской материальной культуры, то хочется сказать еще о m`xel краеведческом музее, который не работает вот уже несколько лет. За это время подросло уже целое поколение осетин, не знакомых со своей материальной культурой, не имеющих возможности видеть ее собственными глазами. А может быть, она им не нужна? Давайте взглянем теперь, как обстоят дела с осетинской духовной культурой?
Духовная культура народа – это все, что связано с духовной жизнью этого народа: его обычаи, традиции, его литература, музыка, театр, кино, телевидение и пр. Это все, что создает этнокультурную среду. Жива ли еще наша духовная культура? Когда в реанимацию поступает человек с травмами, несовместимыми с жизнью, у которого еще функционируют органы дыхания и сердечная деятельность, на вопрос жив ли он, можно ответить – жив. Но если быть более точным – пока жив.
Осетинская культура пока жива. Пока. Но осетинской этнокультурной среды в Осетии уже нет. Любой народ живет и предпочитает жить в своей этнокультурной среде, попадая в которую представители других народов начинают усваивать и перенимать ее элементы, а впоследствии сливаются с ней. Не они – так их дети. Даже переселяясь в другие страны, люди хотят сохранить свою этнокультурную среду. Вот почему возникают национально-культурные общества, диаспоры и т. п . Но у нас, осетин, даже у себя на родине, в Осетии нет осетинской этнокультурной среды, и, самое главное, мы даже не ставим перед собой задачу по ее созданию. А это значит, что она нам просто не нужна. И если мы хотим сохранить свою нацию без этнокультурной среды в Осетии, то мы или глупы, или мы обманываем самих себя.
Осетинская литература у нас вроде бы есть. Есть писатели пишущие на осетинском языке. Но вот беда – нет читателей. Сегодня большинство осетин с трудом читают на осетинском, а то и вовсе не умеют читать. Получается, что осетиноязычные писатели бросают зерна разумного, доброго, вечного не во взрыхленную почву, а на асфальт. Так хочется им сказать: «Вы, осетинская интеллигенция! Вы же мозг и душа нации! Вы же все видите и понимаете! Отложите на время свои перья и бейтесь за то, чтобы для осетин осетинский язык стал родным. Бейтесь за создание осетинских школ! Бейтесь за стройную систему образования на осетинском языке! Бейтесь за то, чтобы осетинский язык в Осетии реально стал государственным! Только rncd` будет спрос на осетинскую литературу, только тогда вы будете востребованны своим народом.
Музыка! Важнейшая составляющая духовной культуры нации! Может быть, осетинам нужна осетинская музыка, осетинская песня? Не угадали. Если бы была нужна, то у нас наблюдался бы ее расцвет. Послушайте, какую музыку и какие песни предпочитает слушать молодежь – будущее нации? Это русские и зарубежные песни. Почему? Причин несколько. Во-первых, эти песни им навязывают телевидение и радио. Во-вторых, русские и зарубежные песни создаются на более высоком качественном уровне, чем наши. Не секрет, что там крутятся большие деньги. Используются все современные достижения технологии. В-третьих, осетинских современных песен практически нет. Несколько композиторов-энтузиастов работают с осетинской музыкой в разных жанрах, пишут современные осетинские песни. Но кто их слышит? Кто помогает, в конце концов? Дело в том, что у нас практически невозможно наладить шоу-бизнес. Осетинская музыка и осетинские песни – только для внутреннего употребления. Нас не так много, а малый тираж кассет и дисков не окупит затрат на их создание, особенно, если делать это качественно. Без помощи осетинская музыка и, в частности, песня не в состоянии существовать и развиваться, а тем более конкурировать с западной и русской.
Мне могут возразить, что у нас есть фольклорные ансамбли. Да, есть. Но их творчество стоит на таком низком уровне, что слушать их может только отъявленный националист.
К тому же надо уяснить, что существует фольклорная музыка и современная музыка. Это две совершенно разные категории.
Посмотрите, что происходит на молодежных концертах. Из тридцати песен там можно услышать только одну на осетинском языке. А то и вообще ни одной! Исполнители-осетины демонстрируют свои вокальные способности на русском, английском, других языках, только не на осетинском. Почему? Ведь поют же греки в Осетии на греческом, армяне – на армянском, грузины – на грузинском! Я уже не говорю о том, что в Греции, Армении, Грузии все поют на родном языке. Почему же мы у себя на родине не поем свои песни? Не хотим? Не круто? Не современно? Скоро, наверное, услышать на концерте осетинскую песню будет в диковинку, при этом нужно будет бегущей строкой давать перевод, чтобы сидящие в зале понимали о чем поется.
Есть такой закон – спрос рождает предложение. Видимо, спроса на осетинскую песню у осетин нет. Хотя, если ее развивать, то, может быть и спрос появится? Во всяком случае, на сегодняшний день состояние осетинской музыки и песни плачевное.
Благо, у нас еще играют фольклорные ансамбли на свадьбах. Свадьба – вопрос особый. Это же надо довести красивый старинный обряд до такого состояния, чтобы сами осетины негативно к нему относились! Как правило, никакой организации. Все долго стоят, маются. Потом, когда сядут, уже никого не поднимешь. Ни о каком веселье речи нет. Все сидят, пьют, едят и обсуждают других. Каждый старается быть максимально солидным и не дать повода для обсуждения. И вот так, посидев, поев, попив, все потихоньку начинают расходиться. Потом говорят, что осетинская свадьба скучная. Поверьте – она скучна вами. Свадьба – это люди. Если люди скучные, то и свадьба скучная.
Раз уж мы коснулись темы обычаев, то давайте посмотрим на зианы агъдау. Суть его у наших предков заключалась в том, чтобы помочь близким умершего перенести утрату. Помогали соседи, родственники, друзья. Именно помогали. Кто чем мог. После этого им, уставшим и голодным, накрывали стол. Это также было частью религиозного обряда. Произносилось несколько обращений к Богу, все выпивали, ели, а потом кто уходил, тот уходил, а кто оставался, тот помогал привести все в порядок Это был красивый и нужный гъдау. Но разве то, что мы сегодня делаем – это то же самое?
Люди приходят к близким умершего не помогать – помощников, как раз нужно бывает искать, каждый пытается уклониться. Приходят даже и не для того, чтобы скорбить вместе с близкими. Редко у кого из пришедших бывает выражение скорби. Все стоят и разговаривают друг с другом, как на каком-то заурядном мероприятии. Некоторые рассказывают байки, анекдоты, смеются (стараясь, чтобы не слишком заметно было), обсуждают важные проблемы и т. д. Женщины приходят во всей красе. Наряженные, накрашенные.
Хочется спросить этих людей: «Что вы здесь делаете? Для чего вы сюда пришли?» И они ответят: «Если мы сюда сегодня не придем, то завтра к нам никто не придет». Но зачем завтра к вам должны прийти люди, которым до вашего горя дела нет? Только затем, чтобы своим денежным взносом компенсировать l`reph`k|m{e расходы? Я согласен, в одиночку горя не пережить. В этом суть обычая наших предков. Но ведь все надо делать искренне, от души и красиво.
А за поминальным столом что творится? Пьют, едят, забыв обо всем. Многие напиваются так, что без посторонней помощи уже и уйти не могут. Забывают, по какому случаю они здесь находятся и, бывает, доходит до казусов. Некоторые, наевшись и напившись за поминальным столом, стараются что-нибудь еще и с собой прихватить.
Это агъдау? Это не агъдау. Что такое агъдау вообще? По-моему, это естественно сложившийся на основании общего уровня культуры общества уклад жизни, взаимоотношений между членами этого общества на данный момент времени. Каждое поколение перенимает гъдау от предков, совершенствует, исходя из условий жизни, сохраняя, и, передает потомкам..
Есть ли сегодня в Осетии ирон гъдау? Даже если мы и пытаемся придерживаться тех обычаев и традиций, которые были присущи осетинскому народу, то делаем это по инерции, не вдаваясь в суть. Мы создаем видимость соблюдения агъдау. Но зачем создавать видимость? Кроме нас самих осетинский агъдау никому не нужен.
Давайте ответим себе на вопрос – нужен ли он нам самим, соответствует ли он нашей современной жизни, нашему мировоззрению, нашим потребностям? Если нет, то давайте жить по гаъдау другого, более уважаемого нами народа. А если да, то давайте соблюдать наш осетинский агъдау осмысленно, как нашу естественную потребность. Давайте будем совершенствовать его, но так, чтобы он в сути своей оставался осетинским.
Много говорят об осетинской культуре, о наших обычаях и традициях на страницах печатных изданий, с телевизионный экранов, но ситуация не только улучшается, а ухудшается. Посмотрите на осетинскую молодежь. Понятие чести, достоинства, уважения к старшим, патриотизм уже не в цене. Я уже не говорю о пьянстве и наркомании, которые прочно утвердились среди молодежи. Думаете, бороться с этим невозможно? Возможно. Только реально ничего не делается. Создается видимость борьбы с этими явлениями.
Посмотрите, как одеваются наши девочки. Так одеваются, по-моему, только в Москве на Тверской. Но у тех работа такая. А наши? Где уаздандзинад афсарм, агъдау? Ведь они выходят из dnls и приходят домой! Их родители осетины. Почему они так выглядят? Мы уже не будем говорить о том, как они себя ведут. Современные осетиночки и пьют, и курят, и все остальное.
Я не говорю, что это относится ко всем, но почему мы равнодушно смотрим, как разлагается наша молодежь, даже если это и не вся молодежь?
Так есть ли у нас в Осетии осетинский дух, осетинская культура? Если есть, то чем наша молодежь отличается, например, от русской молодежи? Языком? Нравственными ценностями? Взаимоотношениями? Поведением? Условиями жизни? Или еще чем-нибудь? К сожалению, большинство уже ничем. Я не говорю, что кто-то хуже, кто-то лучше. Я просто думаю, что нынешние осетины и осетинки ничем не отличаются от русских. Хотя у русских свои проблемы. Западная псевдокультура подрывает и их духовное начало. И у них та же самая проблема с молодежью. Но возможностей противостоять у русских гораздо больше, чем у осетин. Во всяком случае, они имеют свою этнокультурную среду, поддерживаемую государством. А нас почему-то не пугает, что молодежь, завтрашний день нации, по сути уже не совсем осетины. Так сохранимся ли мы как нация? Будут ли наши потомки осетинами лет этак через 50–100? Будут ли осетины говорить по-осетински?
Проблемы осетинского языка в настоящее время стоят очень остро. В городе осетинскую речь можно услышать очень редко, да и то, в основном, от старшего поколения. Молодежь же, в своей массе, по-осетински не говорит, а многие даже не понимают. Но ведь если мы хотя бы слышим эту речь от старших, понимаем, но не говорим, то наши младшие от нас уже не услышат родной речи. Осетинский язык исчезнет, станет мертвым языком. Кто будет с этим спорить – просто недальновидный человек. Почему же родной так стремительно уходит из нашей жизни?
Все очень просто. Любой язык создан, чтобы выполнять определенные функции в обществе. У нас же на государственном уровне все языковые функции выполняет русский язык. Осетинский же – для любителей, для тех, кто просто желает его знать. Все определяется степенью необходимости. В Осетии, не зная осетинского языка, можно спокойно жить, не испытывая никаких затруднений, чего не скажешь о незнании русского. Русский язык необходим во все сферах деятельности, а осетинский – нет. Хочешь знай, не хочешь – не знай. И даже визуально Осетия qjnpee напоминает русскую провинцию. Все вывески, вся информация, вся реклама – на русском языке. Даже в селах, куда русские отродясь не заглядывали. Для кого осетины пишут вывески на русском? Для осетин. И никому это не кажется принижением родного языка. В школах осетинский преподают, как иностранный, с той лишь разницей, что на него отведено больше часов по учебному плану. Осетинских школ в Осетии вообще нет. Но только наличие осетинских школ проблемы языка не решит. Нужна стройная система образования на осетинском языке, чтобы, начиная с детского сада, дети познавали окружающий мир на осетинском языке, в школе учились на нем же, и, закончив школу могли поступить в ВУЗ, в группы осетинского языка. И не надо бояться, что они будут плохо знать русский. При современном прессинге русского языка (телевидение, радио, литература, кино и т.д.), при нынешних контактах с носителями русского языка, а также учитывая то, что изучая все предметы на осетинском языке, осетинские дети должны углубленно изучать также и русский язык, такой опасности нет. И это – единственный путь сохранения осетинского языка. Другого нет. Не надо обманывать себя, говоря, что если родители в семье будут говорить с ребенком по-осетински, то язык сохранится. Это любительский, дилетантский подход к серьезной государственной проблеме.
Как родители будут говорить с детьми по-осетински, если они сами его уже плохо знают. Они получили образование на русском языке. Им легче на нем говорить. В жизни он нужнее. А если некоторые и будут говорить, как умеют, с детьми на осетинском, то это вовсе не значит, что и дети будут говорить. Да, понимать будут, но говорить – не обязательно. Жизнь все равно расставит по своим местам.
Почему же осетинским государством не проводится осетинская языковоя политика? Почему эту проблему пытаются на бытовом уровне решить общественные организации, призывая лишь к тому, чтобы в семье говорили по-осетински? Ведь мы же не настолько глупы, чтобы не понимать, что так проблему не решить.
Да, сегодня для создания системы образования на осетинском языке нет средств, нет кадров, нет учебников и т. д. Но ведь надо предпринимать шаги, надо готовить кадры, выпускать учебники, изыскивать средства. Любой самый длинный путь начинается с первого шага. Пусть сперва что-то будет не r`j, но потом, со временем, все можно совершенствовать. Нужно, чтобы каждый осетин понял, что мы народ, имеющий свое государство, что проблема языка – это государственная проблема, и что надо добиваться от нашего государства ее решения. если мы хотим, конечно, чтобы наши потомки говорили на осетинском языке.
Еще одним важным средством в проведении государственной языковой политики являются средства массовой информации, в особенности – телевидение. Наше осетинское телевидение по сути осетинским не является. Оно называлось бы осетинским, если вещало на осетинском языке. Но все наши телекомпании, в том числе государственная телерадиокомпания «Алания», вещают на русском языке. На «Алании», конечно, в некоторых программах звучит осетинская речь, но это составляет, от силы, 20% ее эфирного времени. Программ на осетинском языке крайне мало, да и те рассчитаны в основном на старшее поколение. Программ, интересных молодежи, на осетинском языке вообще нет. Осетинские фильмы не снимают и не показывают. Вы помните, как в одно время переводили мультфильмы и фильмы на осетинский язык, как транслировались футбольные матчи на осетинском? Правда, и тогда наше телевидение не было осетинским, но сейчас! А давайте задумаемся, неужели наша телерадиокомпания не может и не должна вещать все 100% своего времени на осетинском языке? Неужели нам, осетинам, в Осетии на нужна своя, осетинская телерадиокомпания? Не только нужна, но и необходима. Так почему же мы не имеем своего осетинского телевидения? Мало того, даже не имеем цели его создать. Есть, конечно, некоторые причины, которые на данный момент делают эту цель недостижимой. Я понимаю, какие могут встать финансовые, организационные, технические, кадровые проблемы, но если поставить цель, то предпринимая правильные шаги, можно достичь ее. Есть ли у нашего телевидения такая цель? Уверен – нет. Иначе видны были бы шаги, направленные на это. А почему нас, осетин, и эта проблема не особенно волнует? Почему мы молчим, а не требуем создания своего национального телевидения? Боимся обидеть неосетин, живущих с нами? Я думаю, они нас поймут.
Разве вам будет обидно, если вы, к примеру, живете в Татарстане, а татары создадют свое национальное телевидение, вещающее на татарском? Наоборот – это естественно. Против asder только человек, искренне ненавидящий татар, татарский язык и татарскую культуру. Люди же нормальные, наоборот, будут уважать татар за то, что они создали свое телевидение.
Так почему же мы у себя в Осетии не создаем осетинское телевидение? Для тех, кто живет в Осетии и не понимает по-осетински, проблем нет. Нажмите кнопки «ОРТ», «РТР», «ТВЦ», «НТВ» и т. д. Все на русском. Но если вы, не знающие осетинского языка, возымели желание смотреть именно наше телевидение, то учите язык. Вреда не будет.
Но нет, у нас все по-другому. Осетинское телевидение идет навстречу тем, кто не хочет знать осетинского языка. Наше телевидение не создает осетинскую этнокультурную среду, не проводит активную языковую политику, а наоборот, подстраивается под складывающиеся реалии даже в том случае, если в национальном плане они негативны. Я полагаю, что в результате отсутствия языковой политики (в том числе и со стороны телевидения) осетинский язык в Осетии полностью уйдет из жизни, то телевидение посто-напросто уберет из сетки вещания и те 10 – 20% времени, отведенного осетинскому языку. И действительно – не для кого будет вещать. Вот так-то. А теперь давайте вернемся к началу. Что такое Осетия? Кто мы? Осетины? Или же мы просто люди, родившиеся от матери-осетинки и отца-осетина, живущие, как живется, решающие свои личные проблемы, плывущие по течению и не думающие о будущем своего народа, своей родины? Просто Аланы, Асланы, Мадины, Фатимы (хотя даже осетинские имена у осетин уже не популярны), мечтающие о красивой жизни по-европейски? Говорят, что главное – это экономика. Согласен. Но есть еще нечто, более важное, что позволяет народу выжить даже при отсутствии экономики. Что позволяет народу возродить свое государство спустя тысячу лет после того, как оно было разрушено. Что позволяет народу возродить свой древний язык и сделать его государственным сегодня.
Мы, осетины, имеем свое государство, наш язык пока в списке живых, но у нас нет национального, государственного мышления. У нас произошел какой-то сдвиг сознания. На свое, осетинское, мы почему то смотрим чужими глазами. Это наша общая беда, независимо от ранга, занимаемого места в обществе и т.д. Мы думаем, что все зависит от государственной политики, но наши государственные чиновники, так же, как все мы, заняты qngd`mhel своего личного счастья, а не будущего осетинского государства, осетинской нации. Да и вообще, по долгу службы они обязаны быть интернационалистами. Хотя я не понимаю, почему интернационалист должен отказаться от своей нации, не думать о судьбе своего народа, своей родины, тем более, являясь государственным чиновником своего, осетинского государства? Что, разве кому-нибудь будет плохо, если осетины сохранят свой дух, свое лицо, свой агъдау, свой язык, свою культуру? Осетия должна быть Осетией, и от этого никому не будет плохо. Мы должны многое переосмыслить, перебороть свои комплексы, научиться ценить и уважать себя, свою культуру, свой язык, свою историю, гордиться тем, что мы – осетины. Но эта гордость не должна быть национальным чванством. Она должна быть спокойной гордостью нации, уверенной в своем будущем. Мы должны создать осетинскую этнокультурную среду в Осетии и поддерживать ее всеми силами. Мы должны и можем быть развитым, современным народом. Но это произойдет только в том случае, если мы осознаем всю серьезность наших проблем и будем искать выход из создавшегося положения, если мы поймем, что все наши проблемы – это звенья одной цепи, и решать их надо кардинально и во всех направлениях сразу; если мы, наконец, осознаем, что имеем свое государство и будем решать наши проблемы на государственном уровне. Наше осетинское государство должно проводить осетинскую национальную политику – и внешнюю и внутреннюю, а, осетины, мы должны быть генераторами этой политики. И давайте перейдем от слов к делу уже сегодня. Чтобы завтра нам не пришлось организовывать в Осетии «осетинскую диаспору».
