ОН
Спят желтый лев и голубой дракон,
Мне посланные волей телепата;
По золоту шелков его халата
Порхает разноцветный махаон.
И смотрит он в магический кристалл,
Скрываясь в знаках самой умной книги.
Живет, презрев соблазны и интриги,
В потустороннем мире меж зеркал.
Постигнув тайный шифр китайских ваз,
Предскажет Прошлое по крику дикой птицы.
Боятся эфы, тигры и волчицы
Прямого взгляда его черных глаз.
ОГРАБЛЕНИЕ
Мигает потайной фонарь,
Крадутся осторожно воры.
Ограблен жертвенный алтарь
Большого Пражского собора.
Глухая полночь. Смертный грех.
Жжет снежный наст босые ноги.
Беззубых ртов безумный смех,
И след тюрьмы на лицах многих.
Им виселиц не страшен вид,
Им так привычны смерти ласки.
В ночном лесу костер горит, –
Там воры кружат в пьяной пляске.
ПАРТИЯ В ШАХМАТЫ
Персидский шах угрюм и страшно зол,
Взволнованы наряженные гости:
На шахматной доске слоновой кости
Придворным лекарем побит его король.
И замер тихий шелест опахал,
Рубабов стихло сладкое звучанье,
Но шах прервал неловкое молчанье,
Халат в награду получил вассал.
На пир сегодня лекарь приглашен,
И шах его по-царски угощает.
Веселый лекарь все еще не знает,
Что завтра утром будет он казнен.
ЭГОИСТ
Закат раскрасил полотно озер
И нити звезд в руках небесной пряхи.
И наблюдал я Времени узор
На панцире гигантской черепахи.
Прозрачный эльф и белая змея
Шептали мне пустые комплименты.
И разлагал я сущность бытия
На составные первоэлементы.
Свой тонкий слух, прервав обет молчать,
Я ублажал участием в концерте.
И пел о том, что скоро должен стать
Тяжелым камнем в ожерелье смерти.
ДЕРВИШ
Я – старый дервиш, нищий сумасброд –
Четвертый год хожу по улицам Багдада.
Разбиты ноги, градом льется пот,
А в голове оазиса прохлада.
Базарный день – особо трудный день.
С утра до вечера толкаюсь меж торговцев.
И лишь когда с мечети ляжет тень,
Я забываюсь в опиумных кольцах.
Пускай сейчас от холода дрожу,
То дождь, то плеть мою хлестают спину,
Но верю, что однажды разыщу
Волшебную я лампу Аладина.
ПУСТЫНЯ
Как тихо… По-предательски скользит
Змея гремучая по золоту бархана.
Здесь легион из Рима мной разбит
И оскоплен под грохот барабана.
И я взошел в свой царственный шатер,
Чтобы вкусить во сне таинственные блюда.
И вспоминать, как наяву провел
В ушко иголки красного верблюда.
В пустыне этой я похоронил
Все светлое, что Смерть во мне убила.
Но жизнь опять я страстно полюбил,
Прочтя намедни письма некрофила.
КОСМОС
На желтом камне перстня Бытия
Мелькает профиль дьявольской кареты.
Из черных дыр Вселенская змея
Заглатывает новые планеты.
И звездных шахмат нерушимый строй
Нарушен предсказуемостью пешки.
Семь жалких нот послужат лишь канвой
К звучанью Люциферовой усмешки.
Я знаю: то, чего не может быть,
Однажды было и уже не повторится.
На этом свете можно лишь любить,
И сон об этом нам еще приснится.
ПОДЗЕМЕЛЬЕ
Как громко капли падают на камень –
Я замурован в царстве сталактитов.
Последней спички бледно-желтый пламень
Скользит над пропастью, как хвост метеорита.
Как мне найти во мраке, на песке
Скульптуру фантастической химеры,
Чтобы прочесть пред ней на мертвом языке
Молитву древнюю, что открывает двери.
Напрасный труд. Во тьме одной из ниш
Я обнаружил вдруг скелет туземца.
Безмолвный ужас нарушает лишь
Стук насмерть перепуганного сердца…
ШОТЛАНДИЯ
Полыхает камин в тронном зале шотландского замка.
Злое пламя двоится в оленьих зрачках на стене.
Чуть поодаль гравюра: избежавшая казни дворянка
Палача ублажает на видавшей мужчин простыне.
Вечереет. Внизу по камням застучали копыта –
Это пекарь привез в королевскую кухню муку.
Завтра День Всех Святых, значит, кровь со знамен
будет смыта,
И баранина в собственном жарится будет соку.
И волынщиков строй строгим шагом измеряет площадь.
Стройных дев хоровод с тайной гор в легком танце
покажет родство.
Я люблю этот край за разгулье физической мощи…
Здесь на жизнь так легко может вдруг повлиять колдовство.
ГОРОДСКАЯ ЗАРИСОВКА
Озябший вечер кашлял и чихал,
И кутался в пальто свинцовой тучи,
И городской пейзаж уныло оживлял
Замерший пьяница – лицом в навозной куче.
Из клубов при свечах и нагишом
Неспешно выходили джентльмены.
А в желтом доме кухонным ножом
Врачи вскрывали пациентам вены.
Торговец мясом страстно возжелал
Жену соседскую, как в скверном анекдоте,
А пятый туз давно уже лежал
В умело подтасованной колоде.
ЕГИПЕТ
Словно к звездам летит
Грозный строй пирамид.
Свет космических сил
Прячет днем в себе Нил.
Страшен зной – кожу ног
Обжигает песок.
Люди падают ниц,
Видя блеск колесниц.
И сквозь стоны рабов
Слышен хохот жрецов:
Пусть детей топчет слон –
Так велел фараон…
КОШМАР
В пустынном замке – время снов.
Вино само в бокал прольется.
Кошмар змеею прокрадется
В глаза из сонных тростников.
В нем черти станут, зло рыча,
Тебя растягивать на дыбе,
И в пасть огромной страшной рыбы
Потом отправят хохоча.
За сотню северных ночей
По миру тьмы ты пронесешься,
Покуда плача не проснешься
Во чреве матери своей…
* * *
Мне тайный смысл сентенции одной
Открыл на днях знакомый с детства шулер:
Смерть лучше жизни, если ты живой,
Жизнь лучше смерти, если ты вдруг умер.
Налей вина, чтоб снять пустую грусть.
Закрой глаза – и что же? Ты услышишь:
Смерть лучше жизни, если ты живешь,
И то же самое, когда уже не дышишь.
У ПОРОГА ЗАРИ
Я ищу твою тень средь дрожащих огней,
Я предчувствую дождь, он придет
и вспугнет эти тени.
Я открою на миг книгу Мертвых Людей
И увижу тебя меж коней и растений.
Мрачный отблеск больших
погребальных костров
Говорит о тщете человеческих мнений.
Перелетные птицы твоих страшных снов
Мне на плечи садятся в период затмений.
Параллельные судьбы, пространства, миры –
Все слилось в непонятный, таинственный шепот.
И меня на холмах у порога зари
Еще долго преследовать будет твой хохот…
