* * *
Ледяное осеннее солнце ушло с небосклона.
Купы черных прибрежных ракит утонули во мгле.
В неподвижной озерной воде, точно в темном стекле,
Отразилась алмазная россыпь огней Ориона.
Глухо ухает филин. Измятые клочья тумана,
Словно серые призраки, бродят в сухом тростнике…
Светлый кречет, тебе ли прельщаться синицей в руке?
Рано сдался ты, парень, и духом упал слишком рано.
Вспомни, воин усталый, о данном когда-то зароке:
Стиснув зубы, идти сквозь огонь и сквозь сумрак, как в бой, К цели, властно позвавшей однажды тебя за собой –
К яркой синей звезде, что горит между туч на востоке.
К алым горным хребтам у молочно-жемчужного моря,
Где дрожат над ущельями пламенных радуг мосты,
Где луга – изумрудны, а реки – хрустально чисты,
Где бескрайни леса в златолиственном дивном уборе.
Где мерцают в ночи под луной серебром водопады,
Сладок ветер, и сами рождаются песни в груди…
Оглянись – столько верст ты оставил уже позади!
Неужели теперь устрашишься последней преграды?
Слышишь, там, на востоке, далекое пение рога?
Слышишь, бронзовых гонгов торжественно-радостный звон?
Слышишь? Шепчет тебе звездный лучник – седой Орион:
“Торопись! Встань с колен! Заждалась тебя, странник, дорога…”
ИЗВЕЧНОЕ
В храмах Богу Победы кадят…
Возвещают сбор войск с башен трубы…
“Аз воздам!” – упоенно твердят
Искривленные яростью губы.
Только смертному не обмануть
Беспощадный закон непреложный:
Меч нетрудно из ножен рвануть –
Трудно снова вложить его в ножны.
Трудно вновь протрезветь и остыть
Одурманенным жаждою мести –
Тем, кто небу поклялся забыть
Ради мщенья о рыцарской чести.
Есть, мольбам мудрецов вопреки,
Оправданье у них наготове:
Мол, затем и куются клинки,
Чтоб однажды испробовать крови.
А уж сколько прольется ее –
Наплевать, не до этого в спешке…
И на трупы летит воронье,
И чадят на снегу головешки.
И живых властно сводит с ума
Запах тлена, пожарищ и смерти…
И пойми тут, где Свет, а где Тьма
В этой адской лихой круговерти…
* * *
Истлели шелком вышитые стяги,
Короны паутина оплела…
Давно уснул в гранитном саркофаге
Последний рыцарь Круглого Стола.
С щитов погнутых слезла позолота,
Лежат доспехи ржавые в пыли…
И даже сами камни Камелота
Травой высокой густо поросли.
Огни на его башнях догорели,
И никого уже не поманят…
Но все-таки бродяги-менестрели
Об их мерцанье память сохранят.
И тихо улыбнется Вечность, зная,
Что чьих-то душ покой еще не раз
Встревожит сказка светлая, хмельная
О доблести, блиставшей, как алмаз.
Что дерзко на пергамент фолианта
Она спустя столетья перейдет,
Чтоб оседлал однажды Росинанта
Во славу этой сказки Дон Кихот…
* * *
Опять холмы – в кипрейной рдяной замяти,
И по межам желтеет лебеда…
Пора бы вырвать мне тебя из памяти,
Понять, что мы расстались навсегда.
Но плачет кровью сердце опаленное,
И вновь мне, лада, видятся во сне
Твои глаза – русалочьи, зеленые,
С серебряными искрами на дне.
И губы полудетские горячие,
И косы – смоляные, словно ночь…
И как умело эту боль ни прячу я –
Ее не погасить, не превозмочь.
И не вернуться мне на взморье лунное,
Где шла когда-то кругом голова,
Где я шептал тебе, колдунья юная,
Шальные и пьянящие слова.
Где к дому под раскидистыми сливами
Давно уже тропинки заросли…
С тобой мы там могли бы быть счастливыми,
Да счастья своего не сберегли.
Ты скрылась в тучах, зорька моя алая…
А мне теперь осталось лишь одно –
Раскаяния горечь запоздалая
И в чарке липкой мутное вино…
ПРЕДСКАЗАНИЕ
Сгинет ночь, и заря разольется над ликом земли,
И давно позабытые сказки с начала начнутся,
И опять к берегам чужедальним уйдут корабли,
И опять из туманов к причалу родному вернутся.
Вновь в полях вволю щедрого солнца напьется зерно
И струей потечет на току земледельцу в ладони.
Вновь в воловьих мехах молодое забродит вино,
Чтобы жарко потом заалеть в золоченом ритоне.
Вновь в садах будут буйствовать бархатцы и резеда,
Провожая победным и пышным цветением лето.
И шепнут чьи-то нежные губы застенчиво: “Да!”
Чьим-то дерзким глазам, долго этого ждавшим ответа.
В ульях медом наполнятся соты, и вызреет хмель,
И багряно костры черноклена в лесах запылают,
И впервые украсит собой чей-то дом колыбель,
И у чьих-то ворот чинно сваты коней расседлают.
Будут плыть над замлевшей землей облака в вышине.
С моря ветром повеет – пьянящим, как крепкая брага…
И тогда ты опять постучишься в калитку ко мне –
Исходивший полсвета веселый, бесстрашный бродяга.
И поставишь свой посох неструганый рядом с крыльцом…
И к плащу, что пропах конским потом и горечью дыма,
Я со вскриком приникну зардевшимся мокрым лицом
И сквозь слезы невольные выдохну: “Здравствуй, любимый”…
ПАЛОМНИКИ
Вновь закат окрасил край небес
В золотой оттенок янтаря…
Слышишь? Шепчут нам река и лес:
“Знайте – вы сюда вернулись зря”.
Старый дом в лощине опустел.
Почернел от сырости фасад.
Бузина, лопух и чистотел
Задушили одичавший сад.
Над обрывом, в зарослях ольхи,
Догнила замшелая скамья,
На которой в сумерках стихи,
Помнится, тебе читала я.
Ветхий покосившийся забор
Сети ежевики оплели…
Что поделать… Смертный приговор
Годы этим стенам изрекли.
Здесь не вспыхнут окна никогда –
Ни во сне уже, ни наяву…
Но, как встарь, Вечерняя звезда
Нам в саду сияет сквозь листву.
На душе и горько, и светло.
Мой упрямый, боль свою умерь…
Не грусти. Пусть прошлое ушло,
Наше завтра будет ясным – верь…
СОЛНЦЕВОРОТ
По опушкам лесным разметалась вуаль горицвета…
Заалели в траве между пней огоньки земляники…
Снова с неба на землю сошло босоногое лето,
Подобрав до колен полы тонкой зеленой туники.
Синеглазое, статное, с косами цвета пшеницы,
В чародейном духмяном венке из тимьяна и мяты…
Снова ветер предутренний свеж, как вода из криницы,
И рассветы, как кровь, горячи, и червонны закаты.
Вновь на вырубках сонно под вечер урчат козодои,
И висит запах таволги в падях, повитых туманом…
Снова шрамы души, тяжко раненой черной бедою,
Окропил месяц липень целебным настоем медвяным.
Здесь, в краю, где дубравы светлы и прозрачны озера,
Где стволы красных сосен сочатся янтарной смолою,
Эти шрамы твои застарелые сгладятся скоро,
И золою забвенья подернется горе былое.
И поймут Тьма и Зло, что они тебя рано отпели,
А Унынье – что нет над тобою уже его гнета…
И воскреснешь душой ты, омывшись в волшебной купели –
В очищающем пламени Летнего Солнцеворота…
