Однажды рассказали мне в Северной Осетии такую легенду.
Ранним утром шел через горы поэт. Он смотрел, как солнце, проснувшись, умывается в родниках и реках, слушал пение пробудившихся птиц, вдыхал ароматы горных трав и цветов. Прекрасна природа, но если нет рядом с тобой товарища, даже она нема. Поэт мечтал о встрече с другом. Из леса вышел человек. “Вот он, друг мой!” – обрадовался поэт. Но черна была душа незнакомца, он прятал за спиной острый топор, чтобы убить поэта.
Однако у поэтов есть оружие сильнее топора и острее кинжала, это оружие – СЛОВО. Своим чутким сердцем поэт все понял и раскрыл убийце объятия. Он говорил ему страстные добрые слова, топор выпал из рук злодея и с грохотом покатился в пропасть. “Что это за шум?” – спросил поэт. “Обвал в горах!” -ответил незнакомец. “Нет, – возразил поэт. – Это смерть разбилась о жизнь. Слово сделало тебя человеком!”
Я всегда вспоминаю эту легенду, когда думаю о Тотырбеке Джатиеве. Тотырбек Джатиев, один из старейших осетинских прозаиков, был еще и поэтом. И не только потому, что писал стихи. У него было сердце поэта. Это сказывалось, прежде всего, в его отношении к окружающему миру, в любви к родной Осетии, к людям, в рыцарской верности друзьям. Тотырбек Джатиев свято верил в могущественную силу доброго слова, но к тому же был и отважным воином. Когда над родиной нависла опасность, он защищал ее с оружием в руках, не щадя собственной жизни.
Его красивое открытое лицо было иссечено шрамами, но губы готовы к улыбке, а глаза светились добротой и верой в торжество справедливости. Наверное, и на сердце его осталось немало шрамов, все довелось ему испытать в жизни, и несправедливость тоже, но душа Тотырбека Джатиева была всегда распахнута навстречу добру и радости, а его сильные руки, казалось, готовы были заключить в объятия весь мир, чтобы защитить слабого, утешить горюющего, разделить ликование счастливых.
Помню, как ранней весной 1947 года Тотырбек Джатиев, молодой, высокий, широкоплечий, впервые появился в нашей послевоенной тесной и низкой квартирке. Он прихрамывал, опираясь на тяжелую палку, – одно из последствий тяжелых ранений, полученных в финскую войну и в войну Отечественную, а в руке держал толстую папку, где находились подстрочники осетинских нартских сказаний. Он принес их Юрию Либединскому, чтобы просить его начать работу над переводом сказаний на русский язык.
Помню его почтительную сдержанность по отношению к старшему и вместе с тем то чувство достоинства, с которым излагал он свою просьбу. Это была не только просьба директора Северо-Осетинского издательства, должность которого занимал в то время Тотырбек Джатиев. Нартский эпос – сокровище и гордость всего осетинского народа, и именно эта гордость сквозила в каждом его слове. Нет, он не просил, он оказывал честь и доверие писателю, передавая в его руки подстрочники сказаний, результат многолетнего и кропотливого труда Нартского комитета, специально созданного в Северо-Осетинской республике, в который входили виднейшие осетинские ученые, писатели, исследователи, знатоки народного творчества.
Работа Юрия Либединского над переводом нартского эпоса и ophbek` нас впервые в Осетию. Тогда-то и завязались дружеские связи с осетинскими писателями, которым суждено было пройти через всю мою жизнь…
Как забыть то длинное лето на Реданте, у самого входа в Дарьяльское ущелье, в заброшенном за годы войны доме над асфальтовой лентой Военно-Грузинской дороги, где горы вплотную подступали к дому, а может, дом лепился к горам? Когда стихало дневное движение на Военно-Грузинской дороге, слышно было, как шумит, ворчит и ворочает камни Терек. Был трудный послевоенный быт, когда порой приходилось брать ведра и спускаться к реке за водой, а хлеб печь в летней кухне с земляным полом, но зато здесь, в тишине и прохладе заглохшего сада, было так хорошо и спокойно работать!
Сказочный мир нартских богатырей вовсе не казался сказкой, а обретал реальность, – ведь кругом были те же горы и плоскогорья, среди которых жили и сражались с великанами-уаигами герои нартского эпоса, пахли те же цветы и травы, белели те же снежные вершины, что в незапамятные времена так же величаво взирали на нартских богатырей и так же на закате становились розовыми от лучей уходящего солнца, солнца мертвых, как называли нарты закатные отблески.
А когда по вечерам теплое темное небо, усеянное невероятной яркости и величины звездами, опускалось на землю, собирались на покосившейся терраске, вокруг старой керосиновой лампы, неведомо откуда добытой Тотырбеком, осетинские писатели, добиравшиеся к нам из города на попутных машинах, а то и на мотоциклах. И они, тогда все такие молодые, тоже казались персонажами эпоса, сошедшими со страниц бессмертных сказаний.
Всего два года отделяло то лето 1947 года от последних сражений Великой Отечественной войны, а почти все собиравшиеся прошли по ее бранным дорогам с первого до последнего дня – и потому с особой благодарностью воспринимали мир и покой длинных летних вечеров.
Тотырбек Джатиев навещал нас почти каждый день -заботился, чтобы нам было хорошо и удобно, ведь мы поселились на Реданте всей большой семьей, интересовался, как идет работа, привозил эскизы иллюстраций, которые по заказу Северо-Осетинского издательства делал замечательный мастер, старейший художник Махарбек Туганов. Тотырбеку Джатиеву как директору издательства предстояло первому издать на русском языке осетинские нартские сказания, и он понимал, какая ответственность ложится на его плечи. И действительно, выпущенное им в свет издание и по сей день является самым лучшим.
А когда заканчивались деловые разговоры, Тотырбек внимательно слушал своих товарищей и сам с охотой рассказывал о далеком детстве, о годах учения в Литературном институте. Лишь о ратных своих подвигах, с присущей ему скромностью, говорил редко и скупо.
Читаю в Литературной энциклопедии краткую биографическую справку: “Джатиев Тотырбек Исмаилович. Род. 15/28 XII 1910 г. в ауле Сба ныне Джавского р-на Юго-Осетии – осетин, сов. писатель. Чл. Коммунистич. партии с 1939 г. Род. в крест. семье. В 1941 г. окончил Лит. ин-т им. Горького. Печататься начал в 1931 г. Участник войны против белофиннов и Великой Отечеств. войны”.
Далее идет перечень книг, написанных Тотырбеком Джатиевым, который занимает куда больше места, чем биографические данные.
Добавим к этой справке, что скончался Тотырбек Джатиев 10 июля 1984 года, прожив на свете 74 года.
А ведь Тотырбек Джатиев мог бы и сам стать прототипом художественного произведения: его биография – это биография его страны…
Мальчиком остался Тотырбек круглым сиротой и пошел в пастушата, – надо было кормить младших в семье. Поздней осенью вместе с взрослыми пастухами угонял он отары на зимние пастбища, высоко в горы, чтобы там и перезимовать. Подчас пастухам приходилось голодно, хотя овец в отаре было видимо-невидимо, алчный хозяин вел им строгий счет, и зарезать хоть одну из них пастухи не решались. Правда, если овца иногда падала в пропасть и разбивалась, то съесть ее не возбранялось. И однажды пастухи подговорили маленького Тотырбека вывернуть наизнанку рваный овчинный полушубок, завыть по-волчьи и кинуться в середину отары, – может, одна из овец со страху бросится в пропасть, тогда наконец-то можно будет досыта поесть мяса!
Но бараны, они и есть бараны. И когда один из них с перепугу и вправду бросился в пропасть, то за ним покорно стали прыгать и остальные. Чуть ли не половина отары разбилась о камни, пастухи с трудом разогнали оставшихся, а Тотырбеку пришлось бежать с пастбища и долго прятаться у родных от гнева свирепого хозяина.
Так бы и батрачить ему всю жизнь, если бы в семнадцатом году народ не взял власть в свои руки. Советская власть устанавливалась на Кавказе в кровавых схватках. Осенью 1920 года, через снежные перевалы Кавказского хребта, уходили из родных ущелий Южной Осетии красные партизаны, уходили в горы, на север. Скудно вооруженные, почти без патронов, отбивались они от грузинско-меньшевистских банд, которые были прекрасно вооружены англо-французскими империалистами. Все преимущества были у меньшевиков, кроме одного – львиного мужества, с которым дрались горцы-осетины. И все-таки исход боев был временно предрешен: партизаны отходили к северу, прикрывая свои семьи, жен, детей, стариков, которые тоже торопились перебраться через снежные перевалы в Северную Осетию.
Одним из партизанских отрядов командовал дядя Тотырбека Джатиева, и мальчик вместе с ним шел через горы.
Меньшевики трусливо, как шакалы, шли следом за ними, сжигали дотла опустевшие деревни, заходили в тыл отступающим, нападали на беженские обозы, грабили, убивали детей, насиловали женщин, издевались над стариками. Стоны и плач оглашали узкие тропы и вечные снега Нарского и Закинского перевалов…
Все это видел и навсегда запомнил десятилетний Тотырбек Джатиев. Запомнил, чтобы потом рассказать об этом в своих книгах.
Но вот нечеловечески трудный поход завершен. Поредевшие отряды партизан и беженцы, полураздетые и голодные, прорвались в Советскую Россию. Они твердо верили, что найдут здесь приют, и надежды их оправдались. Им выделили для поселения широкое равнинное поле на левом берегу Терека, где еще со времен кавказских войн был устроен при Владикавказской крепости огромный, пустовавший теперь полигон.
Только во сне могли пригрезиться новопоселенцам такие тучные, плодородные земли. Ведь не случайно на месте своих первопоселений сложили они когда-то шуточную и горестную песню-пословицу:
Птице и кусту всегда мы молились,
Чтобы птица на куст не садилась,
Чтобы тяжестью своей куст не склонила,
Чтобы корень куста не пошевелился.
Чтобы обвал на наши головы не свалился…
Прежде чем построить себе жилища, новоселы распахали и засеяли подаренные им новой властью земли. Когда Тотырбек Джатиев рассказывал нам о том, как ликовали люди, собрав свой первый урожай, на глаза его наворачивались слезы, слезы радости и благодарности.
Село было названо Ногир, что в переводе на русский язык означает – Новая Осетия. Оно и по сей день стоит на осетинской земле, прекрасное село Ногир, просторное, с четко распланированными улицами.
Тотырбек Джатиев одним из первых в селе вступил в комсомол. То, что нынешней молодежи кажется незначительными пустяками, о которых и думать не стоит, – для комсомольцев первых лет Советской власти было серьезной и, подчас, трудно разрешимой задачей. Разве существует сейчас такая, к примеру, проблема, как распространение газет? А вот для Тотырбека Джатиева, юноши, который только что был принят в комсомол, распространение подписки на газеты стало первым его комсомольским заданием, первым испытанием.
Помню, как водил нас Тотырбек по улицам села Ногир и рассказывал:
– Прихожу я к соседу, вот в этот дом, а он трудится в саду и меня даже взглядом не удостаивает. “Подпишись на газету”, -говорю ему. Он оборачивается, отирает со лба пот и отвечает первое, что приходит ему в голову, лишь бы от меня отделаться: “Денег нет!” А я-то знаю, что деньги у него есть, не так уж много, конечно, но ведь и подписка тогда стоила баснословно дешево. Но раз сказал “денег нет”, возражать ему не положено, со старшими нельзя быть назойливым. Оглядел я чисто выметенный двор и увидел арбу, доверху нагруженную кукурузой. Вежливо спрашиваю: “А кукуруза есть?” Сказать, что кукурузы нет, он не может, вот она, на арбе лежит! “Ты что ж, за газету с меня кукурузой возьмешь?” – пытается отшутиться сосед. А мне не до шуток, и я отвечаю вполне серьезно: “Возьму кукурузой”. И вот мы с одним таким же новоиспеченным комсомольцем, как я, стали каждый день наведываться во двор к соседу, брали с его разрешения по охапке кукурузы, тащили ее на себе за несколько километров на приемный пункт, сдавали, получали деньги. А вскоре оформили подписку и обе квитанции – о сдаче кукурузы и подписке – торжественно вручили соседу…
Окончив пять классов сельской школы, Тотырбек Джатиев поступает в типографию учеником-наборщиком. Однако учебу он не бросает, после трудного рабочего дня посещает вечерние занятия на рабфаке и при этом ведет большую общественную работу. В девятнадцать лет он становится председателем детбюро, затем секретарем окружкома комсомола. Уже в эти годы он начинает писать. В газетах появляются его заметки и очерки о коллективизации села, в которой он принимает активное участие, статьи о текущих событиях. Но пережитое не дает покоя его беспокойному горячему сердцу, ему хочется навсегда запечатлеть в памяти людей все, чему пришлось быть свидетелем, – рассказать о героической борьбе партизан за установление Советской власти в Южной Осетии.
Вскоре рождается первая повесть Джатиева – “Герой pebnk~vhh”. При всех ее несовершенствах – ведь автору тогда едва перевалило за двадцать лет – видно несомненное литературное дарование молодого писателя, умение передать свой, ни на кого не похожий, взгляд на происходящие события. Книга “Герой революции” была тепло встречена осетинским читателем, и Тотырбека Джатиева направляют на учебу в Москву, в Институт журналистики.
В эти годы по инициативе Алексея Максимовича Горького был создан Литературный институт, и Тотырбек Джатиев вскоре становится его студентом. Здесь, в Литературном институте, завязываются добрые дружеские связи. Его сокурсниками были Константин Симонов, Александр Яшин, Михаил Матусовский и многие другие будущие литераторы, чьи имена теперь знает вся страна. А тогда это была шумная, веселая, талантливая студенческая семья, полноправным членом которой сразу стал Тотырбек Джатиев. Друзья не могли не оценить его доброты и душевной щедрости, его стремления разделить с товарищами все их заботы, а если нужно, в любую минуту кинуться на помощь. И они тоже платили ему дружбой. Дружбой на всю жизнь.
Помню, как в трудные для Тотырбека годы довелось мне рассказывать Константину Михайловичу Симонову о сложностях, возникших в жизни Тотырбека Джатиева, помню, как посуровело и потемнело выразительное симоновское лицо, добрые и взволнованные слова произнес он о своем товарище и сказал, что готов сделать все от него зависящее, чтобы помочь ему, потому что ни минуты не сомневается в его правоте. У Константина Симонова слово не расходилось с делом, он и вправду сделал все, что мог.
Нежная дружба до последних дней связывала Тотырбека и с Александром Яшиным. Приезжая в Москву, он всегда навещал старого товарища, и мне не раз доводилось быть свидетельницей их дружеских бесед. А с какой гордостью Тотырбек возил Яшина по любимой своей Осетии, показывая ему свой край. А когда смертельная болезнь обрушилась на Александра Яшина, как тревожился Тотырбек, как часто звонил и приезжал в Москву, чтобы узнать о состоянии здоровья друга, навестить его. И как тяжело он пережил смерть Александра Яшина, все время горестно твердил о том, какая это большая потеря для всей советской литературы!
Но все это будет много лет спустя… Разве тогда, в годы учения, кто-нибудь из них думал о потерях и утратах? А до них оставалось совсем недолго. Зимой 1939 года вместе с другими студентами-добровольцами уходит Тотырбек Джатиев на фронт. В боях с белофиннами получает он первое тяжелое ранение. Едва начав поправляться, принимается за работу над документальной повестью о боевых подвигах эскадрона лыжников-добровольцев. Повесть была опубликована в 1940-41 годах и называлась “Добровольцы”.
В этих записках о войне ярко и правдиво показан боевой опыт командира и политработника Тотырбека Джатиева. Ему удалось передать особенную атмосферу патриотического энтузиазма, господствующего в батальоне как во время боевой учебы, так и непосредственно в бою. Он нарисовал целую галерею юношеских характеров бойцов-героев…
Отныне писательский труд – главное дело жизни Тотырбека Джатиева. У него много планов и замыслов, которыми он щедро делится с товарищами. Уже в те годы мечтает Тотырбек Джатиев написать книгу о великом Коста Хетагурове и, конечно же, p`qqj`g`r| читателям о сегодняшнем дне своей республики. Но все эти замыслы пришлось отложить на четыре года…
22 июня 1941 года. Сколько горя обрушилось на нашу Родину в этот самый длинный и светлый день в году!
Тотырбек Джатиев снова в солдатском строю, снова сменил он перо на винтовку, хотя последствия тяжелого ранения давали ему все основания хотя бы для отсрочки военной службы. С первых дней войны неутомимо шагает он по фронтовым дорогам с оружием в руках, падает раненый, лежит в госпитале, а из госпиталя снова отправляется на фронт. Тремя орденами и медалями отмечен его боевой путь.
Враг, докатившийся до Кавказа, был остановлен на территории Северной Осетии. Это был знаменитый, вошедший в славную летопись Отечественной войны, разгром фашистов под Гизелью. Тотырбек Джатиев воевал тогда на другом фронте, но все помыслы его были здесь, в родной Осетии, где оставалась семья: жена Лида, верный друг и спутник всей его жизни, маленький Юра и годовалая Зайка. Лишь когда фашистов разгромили на Кавказе, узнал он, сколько горя пришлось пережить его семье. Не раз и мне приходилось слышать об этом от Лиды…
На волах эвакуировалась она со своими малышами в Кобанское ущелье, высоко в горы; жили у бывших князей Кануковых, которые открыто злорадствовали: “Теперь вам, коммунистам, конец! Хватит, попользовались нашими землями!” Когда фашистов погнали, спустилась она вслед за нашими войсками в Гизель, где пряталась ее мать. Ничего не осталось от богатого живописного села, оно еще пылало, улицы безлюдны. Лида вбежала во двор, окликнула мать, и та выбралась из убежища, словно из могилы. Здесь еще никто не знал, что немцы ушли, – Лида явилась в село счастливым вестником победы…
Мы слушали этот рассказ в машине: Джатиевы везли нас в за Гизель, чтобы показать страшный памятник нашей победы – скопище фашистских машин, брошенных немцами во время панического бегства. Машины были загружены награбленным имуществом, и долгое время сюда приходили жители окрестных сел и часто находили здесь свое добро.
– Гизельское кладбище – называем мы это место! – говорил Тотырбек, указывая на чудовищное нагромождение железных обломков. – Семь тысяч трупов немцев осталось на берегу Гизельдона, из-за них два лета подряд не пахали здесь землю! -и такая с трудом сдерживаемая ярость звучала в его словах, что я невольно вспомнила самого отважного из нартских богатырей -Сослана.
Видно, нарты и вправду были прародителями осетин и передали им в наследство свое мужество и свою силу: в годы Отечественной войны маленькая Осетия дала стране 60 Героев Советского Союза! Сорок генералов и адмиралов осетин с честью прошли по трудным военным дорогам. И среди них дважды Герой Советского Союза легендарный Исса Плиев, который станет впоследствии главным героем одной из книг Тотырбека Джатиева.
Над романом “Сабельный звон”, о жизни и подвигах Иссы Плиева, командира кавалерийского корпуса, а затем конно-механизированного соединения, с которым знаменитый генерал прошел через бои под Москвой и Сталинградом, по берегам Днепра, воевал под Одессой, а затем и за рубежами нашей страны, Тотырбек Джатиев работал в последние годы своей жизни. Трудно ему приходилось, часто болел, но упорно собирал материалы и успел довести эту работу до конца.
Военная тема – главенствующая в творчестве Тотырбека Джатиева. Уже в 1945 году выходит его книга, посвященная событиям Отечественной войны, – “Честь осетина”. И если записки о финской войне, о которых мы говорили выше, были написаны молодым человеком, который еще только стремится стать военным, то в книге “Честь осетина” автор ее предстает перед нами зрелым боевым офицером. Здесь с предельной достоверностью переданы особенности Северо-Кавказского театра военных действий, перед нами оживают тяжкие лето и осень 1942 года, воинская доблесть морской пехоты, яркие эпизоды народной войны. Само название “Честь осетина” говорит о том, что Тотырбек Джатиев видит честь своего народа в мужественной борьбе за родину, за советский строй, который на его глазах открыл осетинам широкий путь к свободному и всестороннему развитию способностей и талантов, таившихся в народных недрах.
Этой теме посвящает Тотырбек Джатиев и повесть “Мои седые кудри”. В ней рассказывается о судьбе осетинки Назират, о ее безрадостном детстве, которое прошло в условиях царской России, о молодых и зрелых годах, совпавших с рождением и становлением советского строя на Кавказе. В этой повести Тотырбек Джатиев создает типический образ женщины-осетинки, которая, мужая в борьбе, прошла дорогами радостных и нелегких побед.
Большой популярностью пользуется и в Осетии, и среди юных русских читателей написанная вскоре после войны повесть для детей “Два друга”. А как увлекательно написана повесть Тотырбека Джатиева об осетинском юноше, назвавшемся Сашей Хетагуровым и возглавившем отряд сопротивления в триста человек, действовавший во Франции и принимавший участие во взятии города Бордо! Юноша, родившийся в высокогорной сакле, борется с фашизмом на славной революционными традициями земле Франции! Право же, такому сюжету могут позавидовать мастера приключенческого жанра…
Много лет отдает Тотырбек Джатиев работе над трилогией “Пламя над Тереком”…
Впрочем, невозможно, да и нет необходимости, в кратком повествовании рассказывать обо всех книгах, написанных Тотырбеком Джатиевым. Они издавались много раз, и будут еще издаваться; не сомневаюсь в том, что им суждена долгая жизнь, и читатели, которых заинтересует творчество этого интересного писателя, всегда могут познакомиться с ними. И все же нельзя не сказать хотя бы кратко еще об одной большой работе писателя, прошедшей через всю его жизнь. О работе по изучению жизни и творчества и художественному воплощению образа замечательного осетинского поэта и художника, основоположника осетинской литературы Коста Левановича Хетагурова.
Имя Коста священно для каждого осетина. Его книга стихов на осетинском языке “Ирон Фандыр” (“Осетинская лира”), любимая книга осетинского народа, это классика осетинской литературы. Бедняк-осетин, мало сказать, главный герой творчества Коста Хетагурова, это душа его поэзии. Естественно, что многие писатели Осетии обращались к образу этого удивительного человека, о нем написаны рассказы, пьесы, кинофильмы и даже опера. Тотырбек Джатиев был одним из них. Сначала он пишет рассказы о Коста, как бы исподволь готовясь к созданию большого полотна.
Помню, как стояли мы с ним в подоблачном ауле Нар, в бедном домике, где родился Коста Хетагуров и где теперь создан мемориальный музей. Конечно же, Тотырбек Джатиев уже не раз a{b`k здесь, но с каким благоговением вглядывался он в скудное убранство домика, в каждый экспонат, с какой любовью глядел он на маленькую деревянную колыбельку и с какой нежной грустью говорил:
– Здесь начиналась эта великая жизнь, исполненная гонений и страданий, жизнь, отданная служению осетинскому народу…
Роман “Горная звезда” Тотырбека Джатиева пронизан любовью и признательностью к Коста Хетагурову, страстному борцу за свободу, весь жар души посвятившему своей родине, обратившему к ней последний вздох, последние слова:
Я смерти не боюсь, холодный мрак могилы
Давно манит меня безвестностью своей,
Но жизнью дорожу, пока хоть капля силы
Отыщется во мне для родины моей…
Тотырбек Джатиев тоже дорожил жизнью, пока чувствовал в себе “хоть каплю силы”, которую мог посвятить своей Осетии, писать о ее прошлом, воспевать ее сегодняшний день, достойным участником созидания которого был он сам.
Уже тяжело больной, пережив страшный удар судьбы – смерть любимой жены, он продолжал работать. До последних дней, так же, как и в первый раз, появлялся Тотырбек Джатиев в нашем доме с рукописью в руках.
Он любил жизнь, любил друзей, умел радоваться их победам и успехам, он гордился своими детьми и внуками, но главный смысл жизни для него был в работе, и множество книг, созданных им, лучшее тому свидетельство…
1986 г.
