Замок! Клянусь богом Ра – настоящая маленькая крепость! Толстые непробиваемые стены со рвами и валами, врагами и войнами. На северной стороне моих каменных палат три бойницы – зеркало, окно и мольберт с белым листом. Можно пальнуть по любому из трех миров. Но, осторожно! Территория в аренде, а я не раз был ранен в голову ответным огнем. За стеклом виден камень, на котором по легенде сидел Булгаков, беседуя с каким-то подозрительным гражданином. Михаил Афанасьевич жил в 20-х годах на пару кварталов ниже. А тот сомнительный тип здравствует и сейчас, помогая многим людям в азартном бизнесе.
Уже полгода, как я обживаю пространство, где можно слышать, как в тишине падает с неба снег, захлопывающейся западней лязгает рельсами трамвай, где над раскрытой книгой горит лампа, похожая на ту, под которой школьником готовил домашние задания, вернее, делал вид, читая под столом Жуля Верна. А рядом греет душу полная коробка с красками, словно ящик с патронами. Но по большому счету пока это «потемкинская» мастерская.
Мой школьный друг Давид и ныне храбрый пожарник как-то расчувствовался и дал мне в пользование эту скромную недвижимость, нежданно доставшуюся ему от тетки. Мадам, царство ей небесное, всю свою достаточно долгую веселую жизнь тщательно скрывала любовь как к широким дарственным жестам, так и к племяннику, нередко концептуальным «перформансом» демонстрируя прямо противоположные чувства.
В будущем счастливый наследник собирается продать секцию и, подкопив денег, прикупить себе двухкомнатную. Говорит, дела идут неплохо. Я же подозреваю, что МЧС, пожарные и милиция порой сами устраивают звонки о заложенных взрывных устройствах, за кои им положены премиальные. Если это так, то, поправляя себе подобным образом финансовое положение, они действуют как священники, кричащие о близком дне страшного суда. Но я только рад за Давида – он неплохой парень, покоритель огненной стихии. Деньги ему во вред не идут, и квартирный вопрос его не портит.
Хотя мне всегда было интересно, есть ли в принципе люди, которые с детства мечтали стать пожарниками (исключая семейные традиции), потом приобрели, наконец, эту благородную специальность и теперь безмерно счастливы в призвании?
В общем, комната сразу и очень понравилась. В центре, высокая, с большим светлым окном. Большой плюс то, что хозяин разрешил свинячить красками и развешивать по комнатам текущие листы, дырявить обои гвоздями.
Но я не тороплюсь работать. Чем дольше не занят практикой, тем увереннее кажешься себе талантом. Я дорожу этим прекрасным состоянием неведения, которым многие, кстати, чересчур увлекаются. В качестве оплаты Давид попросил предоставить ему возможность пару раз в месяц приводить сюда девушек и врать им, что висящие картины рождены его одиноким гением и божественной кистью. Господи! Да на таких условиях, когда пожарнику и нужно всего-то уложить избранницу в постель – я его сам к ней подносить и уносить буду. Если только он отошел от одной неаккуратной туристической травмы. Зимой в горах этому экстремалу взбредилось, что после парилки нужно разгоряченным непременно нырнуть в сугробы снега. К сожалению, я не успел его предупредить, что кино, как и литература, не всегда предоставляет годные к реальному потреблению продукты. Разбежавшись, как это обычно происходит на экране, он весело, плашмя прыгнул на обледенелый, твердый, как бетон, снег. Отработав номер, держась за пах, Додя в шоковом состоянии был доставлен в ближайшую больницу.
Но все же думаю, у него все в порядке. Потом, с его-то темпераментом даже при самом неблагополучном исходе он как-нибудь себя к этому делу приспособит. Давид человек земли и огня. Для меня самого мастерская и различные, там, натурщицы, подружки, просто около искусствоведческие нимфоманки – несовместимые понятия. Все это уже несовременно. И без подозрений на популярный вид греха – просто здесь я должен быть один и, по идее, работать.
Единственное, что смущало, так это планировка дома. Чтобы попасть к себе, нужно подняться по старинной деревянной лестнице и пройти через общую с соседями веранду, служащую трем квартирам еще и коммунальной кухней. С одной стороны от меня жила бывшая балерина с климаксом, собачкой, дочкой, мамой и мужем. С другой, до недавнего времени существовал одинокий, ворчливый дед Шалико, который каким-то образом помнил еще моего прадеда. Но старик умер неделю назад, и его квартира пока пустовала. В первые дни появления вблизи границ его графства он весьма изощренно пытал меня – кто такой, что здесь делаю, титул, чин и т.д. Услышав фамилию, он неожиданно оживился и заставил зайти к нему. На входе я споткнулся о прибитую к порогу подкову.
Обстановка и атмосфера его обиталища мало говорили о силе действия талисмана и выпрошенной у судьбы благодати. Почти вся стена и ковер были заняты серо-белыми, иногда блекло и непрофессионально подкрашенными фотографиями умерших, погибших родителей, братьев, сестер, дочерей и двух жен.
Не очень хорошая квартира.
– Я уже не боюсь смерти, – говорил Шалико, угощая меня чаем. – Эта моя жизнь стала болезнью, недугом и неприятностью. А я живу, мой дорогой, живу, как бы досматривая кино, где все уже ясно. Но вскоре оно закончится, и тогда мне будет к кому пойти.
Так получилось, но еще в 70-х годах Шалико остался один. Он успел рассказать мне почти обо всех. Внимательность, с которой я слушал его откровения, стоили мне вскоре нескольких протимуровских подвигов.
Подвижный старик поведал историю, как после революции, когда ЧК производило в массовом порядке изъятие ценностей, мой прадед, рискуя и выдавая за свое, каким-то образом сумел спасти некоторые из принадлежащих их семье вещей. В благодарность отец Шалико, а тот был уважаемым в городе борцом, выступавшим на одной арене с Поддубным, подарил моему прадеду часы с боем. Я даже помню их, правда, уже неработающими, но в хорошем состоянии.
Странно, они вручили нам часы, т.е. практически ВРЕМЯ. Тем самым, словно сократив свое пребывание на земле. Все наши раньше 80- ти умирать категорически отказываются. Тьфу, тьфу, тьфу. Мистифицирую, конечно, но на всякий случай. Думаю, что часы дарить никому не стоит.
Господи, дай мне силы воспринимать страх смерти как боязнь пропустить хороший фильм. Дай силы и таланта всем лицедеям и режиссерам.
Вот и Шалико отправился без приглашения в тот мир, куда никому не нужны билеты и виза, где никого не спрашивают о способностях и возрасте. На удивление что-то очень много родственников сбежалось неутешными на его похороны. Освободившееся место под крышей издавна вызывает теплые чувства.
Я не спустился проводить старика. Не знаю почему, но довольно часто чувствую себя каким-то лишним на подобных широко развернутых мероприятиях. А придет мой час, не обижусь и не стану плакать на плече у Гавриила, если соседи и знакомые не полезут таращиться на мою застывшую «в утешительном выражении» желтую рожу.
Не люблю, когда на меня спящего, пусть даже вечным сном, кто-то смотрит. А засыпать люблю на боку. Разве не идея – покойник- оппозиционер.
Сегодня категорически не хотелось работать. Я ждал фильм «Любовь» с участием Питера Фалька, где он неожиданно сыграл комедийную роль. В радостном предвкушении просмотра картины, полной язвительной, ироничной символики, сварил себе кофе. Но не успел прилечь на диван, как вдруг раздался стук по стеклу внутреннего окна. Уже через занавеску было видно, что это сводный брат Давида Жора – бывший наркоман. Одно время у него каким-то образом неплохо шли дела, потом он запустил летать по венам сумму равную ЯК-40 и упал почти на самое дно. Сейчас, благодаря брату, немного пришел в себя, и теперь он более-менее достойный, если это, конечно, вообще возможно, спивающийся бездельник. Вокруг его печени Вакх ежедневно кружит на дельтаплане.
Не так давно он умудрился получить пощечину от одного маститого крутого, чем парадоксально поднял авторитет в глазах себе подобных алконавтов. Жаль его конечно, но собутыльники, бывшие свидетелями, развили банальную затрещину до уровня неравной дуэли. Жажда героических повествований в крови у людей. Нам всем ласкают слух события, где действо выше человеческих сил.
Нежданный гость что-то невнятное забубнил про Давида, затем ожидаемо попросил деньги –100 рублей.
Сейчас! Да на такую сумму я неделю жить буду! Хожу, понимаете ли, пешком, не щадя обуви, экономлю на маршрутках, сыну по полчупа- чупса в долг покупаю, а тут, еклмн, возьми и просто дай ему сотню. Жора ушел явно недовольный, сделав на прощание гордо- презрительную мину. Давай, давай, катись! Я тебе не сто рублей, чтобы всем нравится! Мой дельтаплан, мой дельтаплан!
Кофе остыл. Этот напиток, будучи холодным, может заставить пропустить полфильма, провоцируя на неотложные дела. Придется варить новый. Немного перца и соли. Хорошо!
Бывает так, что даже самые состоятельные, успешные люди в силу тех или иных обстоятельств хоть раз в жизни завидуют положению неимущего или простого человека, его скупым радостям. Я же культивирую, взращиваю в себе это предполагаемое ощущение. Потому что по сотне раз в день богат не делами, а фантазиями и часто безнадежно нищ духом.
Видимо от резких перепадов появляется «везение» – если однажды начал смотреть фильм не с начала, а с энного сюжета, то по какому- то гадскому закону в следующий раз вновь попаду точно на этот же момент. Спасибо Жора, что ты зашел. Ты необходим мне, людям, миру, космосу, авторитетам.
Только сделал пару глотков из чашки, как снова заметил чьи-то тени. Затрещал звонок в соседскую дверь.
– Кто там? – услышал я громкий тягучий голос балериновой мамаши.
– Мы хотим поговорить с вами о Боге! – нестройно зазвучала пара голосов.
– Что-о-о? – мамаша была глуховата и, по всей видимости, одна во всей квартире.
– Мы хотим поговорить с вами о Боге-е! – спокойно, но, повысив тон, повторили два голоса.
Попятно, что это были иеговисты или баптисты, или прочие исты. Вот и сюда добрались эти несчастные, делая из Христа Агасфера, что веками бродит из души в душу.
Учуяв или услышав что-то, они направились ко мне.
Опережая их, открыл дверь. Смастерив пальцами знак победы, я пропел голосом попа: «Аллах акбар». В ответ – беззвучное, смиренное негодование.
Заходя обратно и уже стыдясь своей фиглярской клоунады, я вспомнил, что не предупредил людей, что за соседней стенкой никто не живет. Было слышно, как миссионеры профессионально барабанят в пустую квартиру деда Шалико, который когда-то целился в счастье для себя и своей семьи, а теперь наверняка уже знал о боге, любви, МЧС, деньгах, Булгакове, часах, кино и кофе нечто такое, чего, наверное, не нужно знать ни одному живому человеку. Пока он здесь, по эту сторону зияющих кулис…
