Перевод В. Шкловского
Хосдзау вышел из дома, посмотрел на небо и сказал сам себе: — Слава богу, день выдался неплохой для наших работников! Потом он крикнул внуку:
— Эй, парень, нечего в носу ковырять, пойди помоги коров пасти! Босоногий мальчик с неохотой пошел со двора. Хосдзау .заложил палку за спину и потихоньку, думая о чем-то, вышел на улицу. Здесь он присел на скамейку и закинул ногу за ногу.
Все хорошо… Кто из семьи только мог работать, все вместе с батраками ушли в поле.
Хосдзау стал большим хозяином.
Есть ли еще у кого-нибудь в селе такие постройки с черепичными крышами? Вокруг двора каменный забор! Лошадей много, быков много, коров хватает, молоком хоть залейся!
Овец в горах на летних пастбищах в этом году более четырехсот. Пасут их трое внуков. Один из них, Дзамболат, уже взрослый мужчина, да и двое других тоже не маленькие.
Вот как получилось!.. Все хорошо!..
И почему это глупые люди говорят против такого калыма?
У Хосдзау было четыре дочери; трех он уже выдал замуж и за каждую получил по хорошему калыму.
На эти средства он и построил дома, поставил ограду, купил скот. А тут осталась еще четвертая дочка — самая красивая.
Она уже просватана, но вот горе: жених бедный! Второй год не может выплатить калыма — пришлет то двадцать рублей, то тридцать… Вот как получается!.. Так он и за десять лет не заплатит калыма,
Хосдзау нахмурил брови, поправил усы и сказал:
— Если человек не может заплатить калыма, то он не должен беспокоить почтенное семейство.
Так сказал Хосдзау и пошел к себе в дом: там ему уже были приготовлены женой арака ( А р а к а — водка домашнего приготовления, самогон) с перцем и пироги со свежим сыром. Да, с тех пор как Сугаров Саугуди сосватал дочь Хосдзау, минуло уже два года. Но откуда Саугуди собрать калым? Отец оставил ему в наследство домишко словно курятник и хромую лошадь. Быка нет, коров нет. Правда, старая мать развела домашнюю птицу, но от этого не разбогатеешь.
Мать надо кормить, дом надо достроить, чтобы было куда привести молодую жену. А дом покрыт черепицей только наполовину, вторая половина крыши соломенная.
Это будто у человека на одной ноге сапог, на другой чувяк из сыромятной кожи.
Но главное — надо выплатить калым.
Не соглашался Хосдзау выдать за Саугуди дочку, а дочка ни за кого, кроме него, не хотела идти замуж.
Тогда Хосдзау сказал:
— Я желаю своей дочери счастливого пути и благополучного замужества, и пускай у тое будет хорошая свадьба. Достань, парень, все свадебные наряды и все то, что нужно для того, чтобы справить свадьбу и чтобы люди не ругали родителей невесты; а калым особо — деньгами тысячу рублей, пару быков, две коровы и лошадь.
Саугуди так сильно любил Дзерассу, что согласился заплатить такой большой калым.
Прошел год, прошло два, а он смог заплатить Хосдзау только триста рублей,—и то сердце стонет, когда вспомнишь, как он эта деньги собирал.
Недавно он опять достал тридцать рублей и отправил их Хосдзау и вместе с деньгами послал такие слова:
“Свет мой Хосдзау, я выплачу тебе твои пятьсот рублей, но ты мне больше не откладывай свадьбу”.
Хосдзау деньги взял, положил в карман и послал ответ:
“Дорогой Саугуди, если тебе нужна моя дочь, то заплати калым. Больше мне с тобою говорить не о чем”.
Задумался Саугуди: жить без Дзерассы он не может, а свадьбу приходится откладывать лет на пять, а то и на десять. Может, ему похитить Дзерассу?
Нет, Саугуди любимую похищать не станет. Похищение девушки — дело опасное. Тот, кто идет на это, сам над собой смеется. Девушка при похищении переходит из объятий в объятия, ее перебрасывают из седла в седло, из куста в кусты, родственники ее ищут, товарищи жениха ее прячут.
Долго ли здесь до греха?
Не так давно Саугуди пришлось участвовать в похищении девушки для своего товарища. Чуть было девушка не попала в его объятия. Саугуди себя сдержал. Но пока девушку перебрасывали из седла в седло, из куста в кусты (прятали от преследования ее родных), некоторые товарищи так и не сдержали себя… Нет, нет! Саугуди не станет похищать Дзерассу!
Что же делать? Девушку он сосватал, а жены у него нет.
Стал Саутуди сердиться все больше и больше на Хосдзау: смотрит на его каменную ограду — сердится, смотрит на черепичные крыши его домов — сердится. Днем перестал работать, ночами перестал спать, ходил злой, взъерошенный, как мокрая курица.
В одно светлое утро видит мать Саугуди: выходит ее сын из комнаты радостный, с ней говорит хорошо, приветливо. Обрадовалась старуха.
А Хосдзау сидит себе на скамеечке и любуется своим богатством. Но ложны все человечески.е желания и надежды! Вот был богатым Хосдзау: если бы даже каждый день он ел горячие пироги и запивал бы их аракой, так и то ему хватало бы на всю жизнь…
А вот смотрите!..
Сын его Бибо повез в город продавать кукурузу. По дороге выскочили ему навстречу из кустов грабители„ связали руки и ноги, рот заткнули и бросили беднягу в глубокий овраг. Там он просидел целый день, пока случайно не наткнулся на него какой-то пешеход. Бричка, полная кукурузы, да пара отличных лошадей пропали. У грабителей головы закутаны в башлыки. Пойди узнай, кто они такие!..
Через неделю пропали три лошади Хосдзау. Ночью паслись у села; утром за ними пришли — нет ни коней. ни следа их.
Сильно постарел Хосдзау за этот месяц.
Соседа дёлают вид, что огорчаются. Нет, они радуются, потому что завидовали прежде; им его несчастье приятно.
Один есть на свете хороший парень — Саугуди… да будет долга его жизнь! Как только он прослышал про несчастье, постигшее Хосдзау, сейчас же дал ему сто пятьдесят рублей в счет калыма, а потом прислал коня.
“Поправляй свои дела, будущий тесть, добрый Хосдзау!”
Но тщетны все человеческие надежды и намерения.
Пришел к Хосдзау внук его Дзамболат, который чабанил в его отаре. Погостил у деда два дня.
А там, наверху, на летних пастбищах из трех собак одна сдохла утром, вторая в полдень, третья вечером.
Остались мальчишки-пастухи без собак.
Солнце начало садиться за горы, облака уже стирали его лучи с запада; небо стало темным, туманным.
Из двух ребят один опал на войлоке; другой готовил ужин. Потом он рассказывал:
— Пришли трое, головы закутаны в башлыки, связали нам обоим руки и ноги, спустили в канаву; погнали грабители отару и не оставили дедушке ни овцы, ни ягненка.
Ударил Хосдзау кулаками по своей голове, зарыдал, стоя посреди двора.
— Солнце мое закатилось!—сказал он.—Горе смыло мой достаток. Внуки искали отару, родственники искали, стражники искали. Близко искали и далеко искали. Большое стадо Хосдзау пропало. Саугуди в тот день работал в поле. Когда он прослышал про новое несчастье, постигшее дом Хосдзау, он пошел к старику, выразил свое соболезнование, потом вынул из кармана двести рублей и сказал: — Себе берег эти деньги, думал быка купить, но раз у вас такое горе, возьмите деньги в счет калыма, а я как-нибудь выкручусь. Очень была тронута вся семья Хосдзау; и старые и молодые сказали в один голос:
— Саугуди — человек почтительный, старательный, будет он нам хорошим родственником.
Прошло с год времени. Саугуди покрыл черепицей вторую половину своего дома. Забор каменный поставил,
— Пора, — сказал Саугуди и то, что ему еще из калыма осталось доплатить, заплатал копейка в копейку и свадьбу устроил такую, что о ней вспоминали долго-долго даже в соседних селах.
Дело было так.
За всю свою прежнюю жизнь Саугуди никогда ничего не украл. Когда он стал красть у Хосдзау, то он так думал: “Заплачу Хосдзау калым его собственным добром, женюсь на Дзерассе и буду жить себе с женою честно”.
Но тщетны все человеческие намерения. И, наверное, есть что-то такое в людском сердце, что мешает человеку, привыкшему к нечестному делу, вернуться на путь труда.
Понравилось Саугуди, что так быстро поправилось его хозяйство. В последний год он работой занимался только для отвода глаз, настоящим же занятием его была кража.
И вот смотрите, как получается: только десять дней пожил Саугуди с красавицей своей, любимой Дзерассой.
Его застрелили при попытке угнать чужих коней. Перед смертью он успел сказать стражнику:
— Бог судья тестю моему Хосдзау. Из-за него я отбился от честного труда.
На арбе везут мертвого Саугуди. За арбой идет много народу, но никто не горюет, не плачет над покойником.
Убивается и льет горькие слезы старуха мать. Подымала она сына на ноги — осталась одна на свете. Царапает себе лицо старуха, рвет на себе волосы.
Горюет и льет горькие слезы Дзерасса, которая в юности осталась вдовой.
Как подстреленные голуби, бьются бедная старуха и Дзерасса, кровь у них со щек льется, волосы клочьями летят в разные стороны. Вот как получается!
* “Современник”. Москва. 1971
