Перевод Ю. Либединского
Ей не минуло и месяца, когда она попала в дом к Сугаровым. Уши у нее были по краям обрезаны, и дети сразу окрестили ее “Корноухой”. Шерсть у Корноухой гладкая, блестящая. Да что говорить, — красивая собачонка! Вся семья привязалась к ней, особенно дети — десятилетний Гаппо и восьмилетний Сослан. Мальчики кормили щенка, поили молоком. А когда Корноухая подросла и научилась быстро бегать, Сослан и Гаппо проводили с ней все свободное время. Вернутся из школы и сразу во двор, — где Корноухая? Собака привыкла к ним, полюбила. Едва увидит своих маленьких друзей, бежит им навстречу, виляет хвостом.
Весело и привольно жилось Корноухой. Росла она так быстро, что дивились и хозяева и соседи. Вскоре Корноухая стала большой собакой, храброй и сильной. Когда на дворе живут несколько собак, быть храброй дело нехитрое. А вот Корноухая была у Сугаровых одна, но едва она выбегала со двора, как все окрестные собаки обращались в бегство.
Жили Сугаровы на окраине города и не могли нарадоваться, что в доме их завелся такой надежный сторож. А Гаппо и Сослан были счастливы, что у них появился верный друг. Они часто уходили в поле, бегали с Корноухой взапуски, учили носить поноску, служить. Корноухая оказалась умной собакой и легко усваивала уроки своих маленьких друзей.
Был у Сугаровых девятимесячный мальчик. Он полюбил Корноухую, не боялся и храбро ползал возле нее на четвереньках. Собака виляла хвостом, повизгивала, но никогда не трогала малыша. А если он хлопал ее своей маленькой ладошкой, Корноухая весело тявкала, словно понимая, что он несмышленый и нельзя на него сердиться. Хорошо жила Корноухая, все ее ласкали, баловали, еды вдосталь — и корки хлеба и кости. А однажды хозяйка дома Госама так расщедрилась, что дала Корноухой целую вареную курицу.
Дело было так. Однажды под вечер Госама стояла у окна и смотрела на улицу, где перед домом малыш играл с Корноухой. Собака лежала на животе, вытянув лапы, а мальчик ползал вокруг нее и хлопал ее своими маленькими ручками. Корноухая жмурилась, однако внимательно поглядывала по сторонам. Вдруг в глазах Госамы все потемнело, — Корноухая зубами вцепилась в ребячью рубашонку и оттащила мальчика к дому. Мимо окна с грохотом проскакала перепуганная лошадь, запряженная в арбу… От страха и радости Госама не могла двинуться с места, только крупные слезы градом падали на подоконник.
Хорошо иметь в доме такую собаку!
Настала осень. Корноухая по-прежнему ласкалась к детям, но играть с ними избегала, все чаще и чаще уходила в сарай и лежала там. И вот настал день, когда она целый день не выходила из сарая. Сослан отнес туда еду, но собака понюхала и отвернулась. Мальчики тревожились, горевали — уж не заболела ли Корноухая? Вдруг подохнет? Всю ночь Сослан плохо спал, а едва рассвело, босиком кинулся в сарай. Еще не добежав до сарая, он услышал тоненький щенячий писк. Он быстро вернулся в дом.
— Мама, мама, у Корноухой щенки! — радостно крикнул он. Но Госама молча выслушала сына и не выразила по этому поводу никакой радости.
Сослан снова побежал в сарай, вошел и видит: Корноухая лежит на боку, вытянувшись, а три крохотных щенка копошатся возле ее живота. Корноухая то и дело поднимает голову, разглядывает своих детенышей, потом пригибается и начинает ласково их вылизывать. Еще одна ночь прошла. Утром Сослан и Гаппо снова пришли в сарай. Щенки ползали по сену, а Корноухая то возле них постоит, то отойдет в сторону и гордо поглядывает. Увидев мальчиков, она весело завиляла хвостом, — ведь они друзья! — что, что дорого ей, должно быть и им дорого. Они должны понять ее радость и гордость. Гаппо присел на корточки, погладил щенков.
— Погляди, — сказал он брату. — Эти два в мать, а третий — серого цвета…
— Красивые собаки вырастут, — ответил Сослан. Налюбовавшись щенятами, мальчики побежали завтракать. Отец уже сидел за столом, мать возилась с самоваром.
— Одного надо оставить, — сказал отец.
— Хватит с нас и Корноухой, — возразила мать. — Зачем возится с новым щенком?
Сослан слушал родительский разговор и ничего не понимал. О чем они говорят? Что намереваются сделать со щенками?
— Ну, что ж, тогда всех трех утопим, — спокойно сказал отец. — Пусть ребята отнесут их на Терек.
— Не надо выбрасывать их, нана! — заплакал Сослан. — Если бы ты видела, какие они красивые! Гаппо поддержал брата.
— Зачем выбрасывать? Вырастут, хорошие сторожа будут! — рассудительно оказал он.
А Сослан уже мечтал о том, как щенки вырастут и он станет играть с ними, бегать наперегонки. И вдруг отец говорит, что их надо бросить в Терек! Мальчик представил, как бурные волны подхватят щенят и умчат, то взбрасывая на поверхность, то вновь погружая в воду.
Крупные слезы текли по его щекам.
— Отец, мама, — жалобно просил он. — Не надо их топить, они такие хорошенькие…
Но родители, видно, уже решили этот вопрос и старались отделаться шутками от сыновьих уговоров.
Кончив завтрак, отец строго обратился к Гаппо:
— Положишь щенят в маленькую корзинку, отнесешь на берег и бросишь в реку!
— А как же Корноухая? — спросил Гаппо. — Она к ним никого не подпускает.
Мальчику хотелось любым способом спасти щенят. Но Госама все предусмотрела.
— Корпоухая двое суток ничего не ела, — сказала она. — Сейчас я покормлю ее, а вы пока берите щенков — и на реку, быстро! Гаппо понял, что родителей не переспоришь. А Сослан не хотел смиряться. Он никак не мог взять в толк, за что хотят убить ни в чем не повинных щенят. Губы его кривились, глаза были полны слез. — Мама, ну разве вам не жалко? Ну за что вы их? Пожалейте, они такие хорошенькие…—плача, твердил он.
Но Госама лишь улыбнулась и молча занялась приготовлением еды для Корноухой. Она кликнула собаку, и та, голодная, послушно пошла на голос хозяйки. В коридоре ее ждала миска, полная костей и корок. Корноухая легла на живот и стала жадно есть.
А в это время Гаппо быстро положил щенят в корзинку и выбежал на улицу. Сослан бежал следом.
Корноухая ела быстро и жадно, тревога за щенков заставляла ее торопиться. Наконец она не выдержала и, держа в зубах большую кость, побежала в сарай.
Там было пусто. Она остановилась в недоумений, беспокойно принюхиваясь. Кость выпала у нее изо рта. Вдруг она метнулась, выбежала во двор и, вскочив на забор, подвывая, поворачивала морду то направо, то налево. Потом так же резко спрыгнула и, продолжая принюхиваться, очутилась на улице.
Когда мальчики подошли к Тереку, Корноухая уже поджидала их. Увидев в корзине щенков, она радостно кинулась к мальчикам, — ну, конечно, щенята в надежных руках, ведь Сослан и Гаппо друзья, они не могут обидеть ее детенышей. Она визжала от радости, виляла хвостом, лизала мальчикам руки…
Но что это? Гаппо поднял корзину, и правой рукой одного за другим швырнул щенков в быстрые пенистые волны, на самую середину реки! Может, это игра? Корноухая с отчаянным воем кинулась в Терек. Она плыла, быстро перебирая лапами, озираясь, и наконец увидела одного из щенков. Корноухая бросилась вслед за ним. Как спешила она, — течение вот-вот унесет его! Наконец ей удалось поймать щенка.
Весь дрожа, стоял Сослан возле самой воды, слезы горячими струйками бежали по его щекам и падали на серую гальку.
Гаппо подсмеивался над братом:
— Плачь, плачь, они, верно, уже до нижнего моста доплыли… Вдруг возле мальчиков, виляя хвостом, возникла Корноухая, в зубах у нее слабо попискивал щенок.
Корноухая так привыкла к мальчикам, так любила их, так доверяла, — ведь они целые дни проводили вместе, играли. Разве могут Гаппо и Сослан сделать ей что-нибудь плохое… Конечно, когда Гаппо бросил в воду щенков, это тоже была игра, — разве не так же бегала она в поле за палкой. И все-таки, зачем он так? Одного щенка она нашла, а где другие?
Корноухая положила щенка возле себя на землю и стала вылизывать его. Подошел Сослан и, присев на корточки, погладил его. Корноухая доверчиво помахала хвостом.
А Гаппо помнил наказ родителей утопить щенят и боялся ослушаться. Он тоже наклонился над щенком. Увидев заплаканное лицо Сослана, встретив доверчивый и преданный взгляд Корноухой, он на мгновенье поколебался, жалость сжала его сердце. Но что мог он поделать? Схватив щенка, Гаппо снова швырнул его в реку. И снова Корноухая бросилась за ним. Она металась в воде, плыла то в одну сторону, то в другую, выла…
Мальчики звали ее, но она уже не верила им, не шла на зов и продолжала искать детеныша. И только когда силы стали иссякать и, казалось, быстрые волны вот-вот поглотят ее, она выползла на берег. Теперь она не виляла хвостом, глядя на мальчиков. Она остановилась поодаль и смотрела на них с грустным упреком. Мальчики силой потащили ее домой. Гаппо загнал Корноухую во двор, крепко запер ворота и ушел в дом. А Сослан остался во дворе. Он пытался приласкать Корноухую. Она стояла посредине двора, как вкопанная, устремив глаза в землю и опустив хвост. Казалось, она ничего не видит и не слышит.
Сослан сбегал в дом, принес куриную ножку, которую мать дала ему на обед, положил ее перед собакой, ласково приговаривая:
— Ешь, Корноухая, ешь, я еще принесу тебе…
Но Корноухая даже не взглянула на лакомый кусок.
— Ну, ешь, пожалуйста, ешь… — с трудом удерживая слезы, продолжал просить Сослан.
Не слышит, не шевелится Корноухая. И вдруг, словно ток прошел по ее телу, она затряслась мелкой судорожной дрожью, вся с головы до ног. А потом, точно кто ткнул ее чем-то острым в бок, кинулась к воротам. Ворота оказались заперты, и она резким прыжком перемахнула через забор. Сослан выбежал на улицу, но Корноухой и след простыл. Долго стоял Сослан, пытаясь понять, в какую сторону убежала собака, потом медленно пошел к Тереку.
“Она никогда больше не придет к нам, — сквозь слезы повторял он, оглядываясь по сторонам. — Так нам и надо! Так нам и надо!” — горестно твердил он.
Он уже хотел повернуть домой, как вдруг далеко внизу по течению реки заметил собаку. Он вгляделся,— конечно же, Корноухая! То и дело останавливаясь, поглядывая на мутные волны, Корноухая мелкой трусцой бежала вниз по берегу. Сослан бросился за ней. Дороги вдоль берега не было, и пока Сослан, сделав большой крюк, добрался до того места, где увидел Корноухую, ее там не оказалось… Целый день ждали, — не вернется ли Корноухая? Опустел без нее dbnp. Даже взрослые нет-нет да и выходили на улицу поглядеть — не бежит ли собака. А мальчики места себе не находили.
Ночью Сослан долго не мог уснуть, ворочался в постели, а когда под утро заснул, ему приснилась Корноухая со своими щенками. Проснулся он раньше обычного, и — сразу в сарай! “Может, вернулась?” И вдруг,—о, радость! — Корноухая лежала на своей подстилке, на правом боку, положив лапу на мертвого щенка. Увидев Сослана, Корноухая не завизжала, как бывало, от радости, а только чуть шевельнула хвостом.
Как обрадовались все, узнав, что вернулась Корноухая! Госама собрала кости и корки, отнесла их в сарай. Но собака опять чуть двинула хвостом, а на еду не взглянула.
Как ни уговаривала ее Госама, Корноухая так и не притронулась к пище.
Целый день вся семья по очереди навещала собаку. Корноухая все так же лежала на правом боку, положив лапу на тельце щенка. И тогда Госама решила, что нужно выбросить мертвого щенка, — забудет же она о нем когда-нибудь! Она нагнулась и хотела вытащить его из-под лапы, но Корноухая ощерилась, зарычала, и Госама в страхе отскочила. А собака, схватив зубами своего мертвого детеныша, выбежала во двор и, перепрыгнув через забор, скрылась.
Прошла неделя, а Корноухая не возвращалась. Вся семья горевала о ее исчезновении. И все-таки надеялись, забудет Корноухая о своем щенке и вернется домой.
Однажды под вечер Гаппо и Сослан отправились в поле, чтобы встретить коров, возвращающихся из стада. Было рано, и мальчики, поджидая коров, весело играли, прячась друг от друга за редкими кустами, росшими по краю поля.
Под одним из кустов они увидели мертвую собаку. Она лежала, на правом боку, левой лапой укрыв маленького щенка. Это была Корноухая. Видно, подохла она от голода и тоски. Мальчики подошли к ней.
Сослан скривил губы, слезы покатились по его щекам, и он заплакал громко, во весь голос. Тут уж и Гаппо не выдержал. — Зачем, зачем они утопили их? — рыдал он.
* “Современник”. Москва. 1971
