Перевод Д. Туаева и Б. Ковынева
— Хватит учиться нашему мальчику в школе! — сказал однажды Бибо Додоев своей жене Салимат.
— Хорошо! — ответила Салимат. Что другое могла сказать жена? Раз муж решил, значит, так и нужно.
В это время Мырзагу, единственному сыну Бибо, исполнилось двенадцать лет. Это был сероглазый, белокурый мальчик — точная копия отца. И вот его оставили в городе, в магазине железных изделий. Он немного поплакал, потосковал, вспоминая родительский дом, но вскоре привык к товарищам. Жизнь в городе ему понравилась. Мырзаг был мальчиком на побегушках. То он месил краски, то убирал магазин, а часто прислуживал хозяину и на квартире. В сельской школе Мырзаг научился хорошо читать и писать. Он был старательным и способным и здесь, в городе, как только выпадала свободная минутка, читал книги.
Когда Мырзагу исполнилось девятнадцать лет, он остался один: родители умерли. Теперь он мог надеяться только на самого себя. Работа в магазине железных изделий ему не очень нравилась. Судя по рассказам товарищей, гораздо легче и выгодней работать в мануфактурном магазине. Мырзаг отлично понимал, что там он сможет проделывать кое-что такое, что должно улучшить его жизнь. И Мырзаг перешел в мануфактурный магазин. Здесь он быстро освоился! Ах, как он научился мерить аршинами материю! Трудно было уследить за легкими движениями его проворных рук. Вместо шести аршин материи он отмерял пять. Радовался хозяин магазина, что у него такой ловкий приказчик.
Однажды хозяин подозвал к себе Мырзага и спросил его:
— Ты знаешь, что значит “выворачивать шубу наизнанку”?
Мырзаг очень хорошо знал, что это значит. Приказчики только и говорили что о таких делах. О чем же им еще было говорить друг с другом? Они мечтали стать хозяевами магазинов и сами хотели “выворачивать наизнанку шубы”. О чем же еще им было мечтать? Но лучше всех, должно быть, понимал это дело Мырзаг.
Когда хозяин спросил Мырзага, знает ли он, что значит “выворачивать шубу наизнанку”, Мырзаг на миг остолбенел и не сразу нашелся, что ответить. Немного погодя он сказал:
— Хозяин, я понимаю, что вы от меня хотите!
— А ты знаешь, как это делается?
— Не беспокойтесь, хозяин, я отлично справлюсь.
Хозяин понял, что этого человека ему учить не надо.
— В ближайшие три-четыре дня “выверни шубу наизнанку”, — оказал он. — Ты за это получишь сто рублей.
— Мало. Дай триста!
Тут хозяин понял, что Мырзаг знает цену деньгам.
— Хорошо, я дам тебе триста рублей, — сказал он.
И Мырзаг сделал все, что от него требовалось. Самые ценные материи он тайком передал в другие магазины, а кое-что припрятал в укромных местах. На полках магазина осталась только самая дешевая мануфактура. А ночью магазин загорелся. Иди разберись теперь, что там было, сколько там было и на какую сумму! Остатки сгоревшей материи смешались с пеплом сгоревших полок и прилавков.
Дело в том, что хозяин магазина всю мануфактуру брал в кредит. После пожара кредиторы, чтобы хоть что-нибудь получить за свое добро, были рады взять и десять копеек за рубль.
Так неожиданно в один прекрасный день разбогател хозяин магазина. Мырзаг тоже сполна получил свои триста рублей. Владельцы других магазинов догадывались, в чем тут дело, и каждый старался переманить ловкого приказчика к себе. Но хозяин сам увеличил ему жалованье вдвое, и Мырзаг так и остался у него. Нужно было с умом “вывернуть наизнанку шубу”! Тот, кто проделывал это недостаточно ловко, обязательно попадал в тюрьму. И дела у Мырзага после пожара пошли еще лучше.
“Настанет время, и я сам открою такой магазин, какого еще не бывало в нашем городе”, — мечтал Мырзаг.
Но вот зловещие слухи стали докатываться до далекого южного города: “У хозяев отнимают фабрики, заводы, магазины, земли. Многих убивают”.
Ах, как не вовремя родился Мырзаг!
От злости Мырзаг сжал зубы так, что они заскрипели.
“Почему, на мое несчастье, бог посылает эти испытания именно тогда, когда я мог бы разбогатеть?”
Но вскоре Мырзаг почувствовал, что большевики вот-вот победят, и потихоньку стал подлаживаться к ним. Новые мысли начали бродить в голове у Мырзага; стали созревать новые планы.
“В городе мне больше нечего делать”, — думал Мырзаг.
Он уехал в родное село Кутарджии и поселился в старом домике родителей, где он прожил свое детство.
Мырзаг быстро освоился с новым положением. Не прошло и месяца, как он уже успел оказать кое-какие услуги большевикам. Случайно узнав, что собираются предпринять белые, он немедленно сообщил об этом командиру красноармейского отряда и даже сам несколько раз пальнул из винтовки по врагу: смотрите, мол, какой я преданный! Если надо, кровь пролью за Советсую власть.
Прошел еще месяц, и Мырзага приняли кандидатом в партию. Сын крестьянина-бедняка. Сирота. С детства тянул лямку у богача хозяина. Кому же, как не ему, вступать в партию!
Хитрый человек был Мырзаг. Умел добиться, чего хотел. Вскоре его назначили начальником милиции. Парень настойчивый, грамотный, чисто говорит по-русски. По всем статьям подходит.
И действительно, на первый взгляд могло показаться, что новый начальник милиции решительный, энергичный и преданный делу революции человек.
Кто раскрывал и ликвидировал антисоветские банды? Мырзаг! Кто отбирал обрезы и патроны у кулаков? Мырзаг!
Кто находил пулеметы, спрятанные в таких местах, что, казалось, найти их невозможно? Тоже Мырзаг!
Городские органы власти и секретарь сельской партийной организации были очень довольны и высоко ценили работу Мырзага. Но вежливый и услужливый перед начальством, с простыми людьми он был высокомерен н нагл.
— Я в Кутарджине царь и бог! — кричал он, топая ногами. — И если только вы… я вас…
Дальше шли отборные ругательства.
Кого не возмутит такое обращение! Односельчане платили Мырзагу той же монетой. Они ненавидели его за грубость и особенно за то, что многих он арестовывает без всякой вины.
На него неоднократно поступали жалобы в город, но там о нем были слишком высокого мнения. Он сумел так хорошо зарекомендовать себя перед начальством, что все нарекания оставались без последствий. — Жалуются, потому что он неподатлив и строг, — говорил начальник окружной милиции- — Побольше бы таких работников! Как-то раз, сидя за столом в сельсовете, Мырзаг строчил какую-то бумагу. Задумываясь над очередной фразой, он с глубокомысленным видом покручивал ус и бросал сердитые взгляды на всех, кто был в комнате. Люди молчали и боялись даже пошевелиться, чтобы, не дай бог, не помешать Мырзагу думать. Все чувствовали себя так, будто они школьники и ждут наказания от строгого учителя.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел военный комиссар Андрей Табоев.
— Здравствуйте, — оказал он, обращаясь ко всем. Присутствующие ответили ему молчаливым поклоном. Мырзаг надменно взглянул на вошедшего своими серыми, оловянными глазами и на приветствие не ответил.
— Я говорю “здравствуй”, — повторил комиссар, подойдя вплотную к Мырзагу. — Почему ты не отвечаешь?
— Потому, что считаю ниже своего достоинства отвечать на приветствия таких, как ты, — проворчал Мырзаг, надменно покручивая ус.
— Что-то я тебя не понимаю, — ответил Табоев. — Может быть, ты недоволен, что я предложил начать борьбу с самогонщиками? — Да, я тобой недоволен! Ты оппортунист, бюрократ. Свои обязанности ты выполняешь плохо.
— Я думаю, что не тебе судить об этом. Ты мне не начальник. — Ошибаешься! Здесь нет хозяина, кроме меня! — завопил разгневанный Мырзаг. — В селе Кутарджин я над всеми начальник. Я здесь царь и бог. Заруби себе это на носу! — Из его широко разинутого рта посыпались отборные ругательства.
— Что с тобой? — стараясь одержать себя, спокойным голосом спросил Андрей. — Какая муха вдруг тебя укусила?
Но ироническое упоминание о мухе, да еще при народе, только ухудшило дело. Серые глаза Мырзага налились кровью. Кое-кто, почувствовав недоброе, поспешил уйти из сельсовета. Оставшиеся боязливо прижались к стенкам.
— Извинись сейчас же, не то застрелю, как собаку! — зарычал Мырзаг, хватаясь за револьвер.
— И у меня есть такая штука. Сядь на место и успокойся! — тихо, но твердо сказал Андрей.
В комнату вошел председатель сельсовета. С его помощью спорящих кое-как успокоили. Но все же Мырзаг проговорил вслед уходящему комиссару:
— Бюрократ! Оппортунист! Обманным путем пробрался в партию! Но погоди, я тебя разоблачу!
Председатель сельсовета сел за свой стол и примирительно сказал: — Не знаю, что тут у вас вышло, но вина, наверно, твоя, Мырзаг. Уж больно ты горяч. Вспыльчив ты! Очень вспыльчив!
— Я виноват? В чем виноват? В том, что правду в глаза говорю? Так знай же: и ты не коммунист! И ты пролез в партию обманным путем! И я не буду мужчиной, если вас обоих не разоблачу! — Разоблачай, пожалуйста, сколько хочешь, но только не мешай нам работать. У нас спешное дело.
Полный злобы, расточая проклятия и ругательства, Мырзаг наконец ушел. Про себя он решил, что любой ценой добьется, чтобы комиссара и председателя сельсовета сняли с работы.
Андрей и Мырзаг жили на одной улице. Их разделяло всего три- четыре дома. Идя на работу или возвращаясь домой, они часто встречались и, не как друзья (дружбы между ними никогда не было), а как соседи, при встречах приветствовали друг друга. Будучи человеком простым и не мелочным, Андрей не считал для себя унижением поздороваться первым. Мырзаг же, когда проходил по селу, только снисходительно отвечал на поклоны, сам же никогда никого не приветствовал.
Другое дело в городе. Там он первый спешил приложить руку к козырьку. Гордый и неприступный перед теми, кого он считал ниже себя, Мырзаг ходил на цыпочках перед начальством и умел быть изысканно вежливым. Особенно если нужно было кого-нибудь задобрить, расположить к себе.
В селе Кутарджин было мало людей, кто бы не хотел свести счеты с Мырзагом. На него были злы и за сквернословие, и за грубое обращение с людьми, и за наглое поведение, — а больше всего за то, что он злоупотреблял своей властью. Ненавидели Мырзага и сельские руководящие работники. Он всем мешал работать. Каждого в чем-то подозревал, грозил “разоблачить”, беззастенчиво совал свой нос в дела, которые его совершенно не касались. На односельчан он смотрел свысока и строил из себя начальника над всеми.
Когда Андрей узнал, что Мырзаг уже начал свое наступление и строчит на него доносы, то он сказал себе: “Нет, ты меня не съешь, как волк овцу. А вот я сломаю тебе клыки и выведу тебя на чистую воду! Мне кое-что известно…”
Своими подозрениями он поделился с председателем сельсовета, и они решили действовать совместно.
Было раннее утро. Андрей смотрел в окно, но на землю опустился такой густой туман, что ничего не было видно. Несколько арб проехало по направлению к лесу, но Андрей смог различить только их черные силуэты.
Андрей широко распахнул окно и стал ждать. Постепенно утренний туман начал рассеиваться. И вот Андрей видит: то дороге, ведущей к городу, медленно движется арба. В ней двое мужчин. Андрей узнал их. Один был Мырзаг, другой — его двоюродный брат Ахмет. Теплая компания! Они вместе росли и теперь “работали” тоже вместе. Андрей знал, что находится в арбе. Араку обычно возил в город Ахмет. Мырзаг же ездил туда не так часто, только по служебным или каким- либо другим делам. Андрей понял, по каким именно “делам” Мырзаг поехал в город сегодня…
Медлить было нельзя. Опередить! Во что бы то ни стало опередить! Во дворе стоял оседланный конь, и Андрей вскочил в седло. Помчался к председателю сельсовета, потом, окольными путями, галопом в город.
У председателя сельсовета решение уже было готово и даже согласовано с секретарем партийной организации. Он вызвал двух милиционеров и в сопровождении секретаря сельсовета и двух жителей села, приглашенных в качестве свидетелей, подошел к дому Мырзага. Один милиционер, получив строгий приказ никого не выпускать из дома, стал на посту снаружи. Председатель сельсовета и все, кто его сопровождали, вошли во двор. Калитка оказалась незапертой. Ведь неприкосновенность дома охранялась авторитетом самого начальника милиции, а это крепче всяких запоров! Хозяева не ждали гостей.
Услышав шум и разговоры во дворе, из дома вышла жена Мырзага. Рукава у нее были засучены до локтей. Всплеснув руками, она тут же юркнула обратно.
Быстрыми шагами вслед за нею вошли в дом и непрошеные гости. Видят: жена Мырзага и жена Ахмета дрожащими руками торопливо разбирают самогонный аппарат. Они уже успели снять крышку с котла, и запах самогона так и бил в ноздри.
— Ничего не трогать! Оставьте все как есть! — приказал председатель сельсовета, пытливым взглядом окидывая комнату. Лица женщин выражали страх и удивление. Да и как было им не удивляться?..
Два года гнали они самогон, никого не боясь, ни о чем не заботясь. Разве могли они ожидать обыска в доме самого начальника милиции?! Если бы сам хозяин был дома, он бы их на порог не пустил… А теперь… Делу будет дан законный ход. Все пропало! Все пропало!
— Я хотела отнести родственникам хун (Хун – подношение родственника или знакомым по какому-либо торжественному случаю. Обычно хун состоит из пирогов, курицы и араки), — с дрожью в голосе, заикаясь, оправдывалась жена Мырзага. — Вот и думали изготовить немного араки… Без араки какой же хун! Сами понимаете.
— Как не понимать! — иронически сказал председатель и направился в дальний угол комнаты. Там стоял большой кувшин, узкое горло которого было плотно закупорено пробкой.
Кувшин оказался наполненным самогоном. Арака была и в другой посудине, стоящей рядом.
— Есть у вас еще?
— Что вы! Откуда! Мы и этот-то гнали так, для дома. Ну, иногда и для хуна!.. — затараторили женщины.
Комната была тщательно осмотрена, но самогона больше не нашли. Вдруг милиционер обратил внимание на одну из стен. Что это? Дверь? Как хорошо замаскирована! Не сразу ее заметишь! За дверью обнаружили кладовку, сплошь заставленную кувшинами. Все кувшины были плотно закупорены. Тут же стояли стеклянные четвертные бутыли, “конфискованные” Мырзагом у крестьян. Вся эта посуда была наполнена простой, “одинарной” аракой. Ее надо было перегнать еще раз, чтобы получить “двойную”.
Жена Мырзага уже не пыталась оправдываться. Безутешные слезы текли по ее побледневшим щекам. Другая женщина, низко опустив голову, неподвижно стояла у очага.
Секретарь сельсовета составил подробный акт, который был тут же подписан понятыми и лицами, производившими обыск.
Весть о случившемся быстро облетела село. Все радовались, что наконец-то раскрылись темные дела Мырзага.
— Сколько веревочке ни виться, а кончику быть! — говорили сельчане.
Народ с нетерпением ждал возвращения Андрея. Какие новости привезет он из города?
Наконец Андрей вернулся. Люди с захватывающим интересом слушали его рассказ о том, как, вскочив на коня, он галопом помчался в город. Когда в окружной милиции Андрей сообщил, что Мырзаг повез продавать самогон в город и что его нетрудно поймать с поличным, ему сказали: “Поймай”, — и дали в помощь трех милиционеров. Возле дома тещи Мырзага, словно кого-то ожидая, стояли какие-то женщины с мешками.
Андрей знал, что в мешках женщины прячут бурдюки для самогона и что ожидают они Ахмета. Наконец к дому подъехала арба, в которой сидели Мырзаг и Ахмет. Ворота дома раскрылись, и арба въехала во двор. Вслед за арбой вошли женщины с мешками.
Переждав некоторое время, чтобы застать “базар” в полном разгаре, Андрей и его помощники двинулись к дому, но калитка во двор оказалась запертой.
Они постучали раз, другой… никакого ответа. Тогда они вчетвером нажали на калитку плечами и ввалились во двор.
— Какие силы небесные привели тебя в дом моих родичей? — с непринужденным смехом воскликнул Мырзаг, встречая “гостей” во дворе.
Он рассчитывал некоторое время задержать их здесь любезными разговорами. Но они, не обращая внимания на его болтовню, направились прямо в дом.
В первых двух комнатах никого не было, но в третьей действительно шел настоящий базар. Арака мерилась четвертями и переливалась в бурдюки перекупщиц.
С револьвером в руке, бледный как полотно, в комнату ворвался Мьгрзаг.
— Сейчас же уведи своих собак, — завопил он, показывая на милиционеров. — Застрелю!
— Здесь, кроме тебя, собак нет! — ответил Андрей.
Ловкий и сильный, он подскочил к Мырзагу и схватил его за руку, в которой тот держал револьвер. Раздался выстрел. Пуля пробила ставню, прикрывавшую окно. Зазвенело стекло.
Ой, как сопротивлялся Мырзаг! Но милиционеры все-таки связали его. Пользуясь суматохой, перекупщицы одна за другой выскользнули из комнаты, но предусмотрительно оставленный во дворе милиционер задержал всех.
Когда в селе узнали, что у Мырзага вырваны клыки и он уже никому не сможет отомстить, жители не таясь стали рассказывать про свои обиды.
Приглянулся Мырзагу откормленный баран на соседском дворе, и он угрозами вынудил хозяина “подарить” этого барана ему.
Другой рассказал, как Мырзаг искал у него араку, но араки не нашел. Зато нашел в сундуке сто рублей и присвоил эта деньги себе. У третьего Мырзаг искал оружие, а нашел золотые часы в ящике стола. Известно, что часы не стреляют, но Мырзаг все-таки забрал их с собой.
Жалобам не было числа.
Так оборвалась головокружительная карьера Мырзага.
* “Современник”. Москва. 1971
